или пивка в компашке. Хотя последние годы не надираюсь — как-то резко надоело состояние. Так что, только для настроения. Но сейчас, пожалуй, все равно что и можно побольше.
Какое-то время размышляю, вызывать ли стюардесс. Желание увидеть красоток перевешивает. Даже с трудом вспоминаю цель, с которой собираюсь вызывать. Ах, да, выпить!
Кнопка не работает? Пять минут периодически надавливаю. Тишина. Занавеска не шелохнется. Хм, может оно и к лучшему. Пойду-ка личный контакт налажу. И найдется у казашек пару деньков выходных? Ставлю на Сабиру. Да и Зилику не мог я равнодушной оставить. Ну, не мог! Сабира или Зилика? Зилика или Сабира?
Одергиваю занавеску и замираю. Мои яйца в кулачке Сабиры! Больно! Боль течет в почки.
— Эй-эй, полегче! Я тоже тебя люблю!
— Заткнись и выполняй, что скажет Сабира.
Это Зилика. Стоит в уголке. В изящных пальчиках дымится сигарета. Взгляд такой же непроницаемый. И равнодушный. Словно ее подружка каждый день держит мужика за яйца так, что у него слезы на глаза наворачиваются. Или каждый рейс так? Что здесь вообще происходит?
Сабира веселится, в карих глазах — янтарные чертенята. Они, что, сумасшедшие? Торможу жутко. Позволяю уволочь себя в подсобку. За яйца.
Узкая кушетка, застеленная белой простыней. В решетку поддувает прохладный воздух. Маленькое радио играет «Дым над водой». Места хватает на всех. Почти. Не смотря на положение, с удовольствием прижимаюсь к груди Сабиры.
Сабира набрасывает на шею кожаный шнурок, быстро закрепляет его где-то за спиной. Тут уж пугаюсь всерьез. В наше время столько маньяков. А вдруг эти прелестные девушки едят человечину?
Ни хрена себе! Сабира бьет меня по морде. Сильно! Наотмашь. Аж в глазах потемнело.
— Не дергайся! Будь мужчиной, раз уж попался. — улыбается ласково-ласково. — Глазки чуть не сломал? Вот теперь будешь отвечать!
Сбрасывает пиджачок. Сверкает почти неприкрытыми грудями под прозрачной блузкой. Впечатлен! Чувствуя, что совершаю глупость, позволяю стянуть руки за спиной.
— Будешь себя хорошо вести, стяжку разрежем.
Это опять Зилика. Надменная, холодная.
Подмигиваю Сабире, киваю в сторону Зилики, делаю большие глаза и шепчу:
— Она нам не помешает? Без ее взгляда я бы с тобой побарахтался. А так, знаешь, она так глядит, может даже и не получится ничего.
Получаю по морде снова. Вторая щека горит. Не успеваю насладиться (пощечина от женщины — гордость мужчины), как в мою грудь упирается изящная туфелька. Бьюсь затылком о переборку. Зилика прижимает меня ножкой. Каблучок впивается в грудь. Даже шишка на затылке перестает ныть. Восточная красотка спокойна и уверена, как гремучая змея. Даже в такой позе.
— Заткнись уже, а то рот заклеим. И прошу побольше уважения. Ты сейчас вещь, кукла, которой мы решили попользоваться. Так что держи свое мнение при себе, как положено.
— Ладно-ладно. Так бы сразу и сказали.
Про себя облегченно вздыхаю. Надеюсь, не убьют, только изнасилуют. Ну, давайте уж, так и быть, я вам отдамся!
Любуюсь тем, что у Зилики под юбкой. Шока уже нет, трусики на ней отсутствуют. Гладенькие половинки персика. Между ними только намек на половые губки, тонкая, более темная полоска.
Зилика убирает ножку с груди и наступает на яйца. Твою мать! Дергаюсь, пытаюсь согнуться. Петля впивается в горло. Хриплю, зажмурясь.
— Бедненький, — Сабира гладит меня по голове. Веселушка, бля. — Но ведь согласись, все справедливо! Ну, отвечай!
— Да, — хриплю, — все справедливо. Места разные сами показали, а потом я виноват.
— Заткнись, — говорит Сабира почти ласково.
Зажмуриваюсь, ожидая еще дюлей. Но обе только хмыкают. Уф, пронесло. Даже наоборот. Рубашка расстегнута. Стягивают брюки. Лежу голый, связанный, побитый перед горячими красотками.... Н-да, как-то не так я представлял секс с двумя
