необходимую упругость...
И взяв её ладонь, направляет к предмету разговора и кладёт на него.
— Не правда ли?
Она не отвечает, но и ладонь свою обратно не забирает, а малость спустя даже легонько пускает в ход пальцы.
— Болтик, говоришь? Да...
— Что? Хочется сказать: так себе?
— Это ты так сказал, а не я...
— Но, наверно, подумали...
— А может всё-таки не будем друг друга мучить и поспим?
— Я-то засну тут же... И мне снова приснится что-нибудь приятное... А вот вам, боюсь, по прежнему будет не до сна... Так что давайте завершим то, ради чего мы здесь оказались, а потом, облегчившись, может быть, и вздремнём пару-другую часиков... Как там моя пташка? Готова к взлёту?
— Пташка, болтик — слова-то какие употребляешь! — удивляется Нинель, слегка потрясывая эту «пташку» кончиками своих пальцев.
— А ты какие употребляешь?
— Ого! Какой прогресс: он уже на «ты» перешёл!
— Как говорят, с кем поведёшься, от того и наберёшься... Я-то вот набираюсь, — не то что некоторые!..
— Это ты меня имеешь в виду?...
— А кого же?
И для убедительности своих слов целует её в губы и снова принимается мять груди.
— А чем я сейчас занимаюсь? — вопросом на вопрос отвечает она, сжимая и поглаживая его инструмент.
— Чем? — подхватывает он. — Можешь вслух признаться?
— А может хватит словоблудием заниматься?
— Согласен, хватит!... Орудие, спасибо вам, готово к бою, и пора от слов снова перейти к делу...
— Ну, если меня снова называют на «вы», то мне, наверно, ничего не остаётся, как посчитать ваши намёки оскорбляющими мою честь и отвергнуть их... Уберите свои наглые руки от меня!
— Нет, нет! Я оговорился. Просто в этом плане я очень консервативный, и переход на «ты» мне даётся гораздо труднее, чем...
— Чем что?
— Чем мы, было, уже занялись, и чем я вновь собираюсь заняться...
И, перенося левую ногу через неё, приподнимается на коленях, сжимая ими её бёдра.
— Но только не так, как ты хочешь, а так, как я привыкла, — отве-чает она, скрещивая обе руки на бёдрах.
— Как понять этот жест? — вопрошает удивлённо Женя.
— А так и понимай!...
— Значит, если я не приму твоё условие, мне путь к твоему алтарю заказан?
— Мудрёно говоришь, но суть моего ультиматума до тебя, кажется, дошла...
— А если приму, то никаких препон не встречу?
— Догадливый!
— Хорошо, согласен!..
— Это меняет дело, — произносит довольно Нинель, разводя ладони рук и убирая их с бёдер. — Давно бы так...
Женя наклоняется над ней и целует, после чего одной рукой овладевает грудью, а другой задирает подол её комбинации и направляет свой инструмент туда, где тот уже, вроде бы, уже побывал. Хотел, было, остановиться в преддверии, чтобы по привычке потереться о створки, но в последний момент передумал и сразу же погрузился в глубину её расщелины, показавшейся ему на этот раз ещё более обширной, чем несколько минут назад. «Ну и лоханка!» — подумал он про себя и возобновил необходимые в таком положении движения вперёд и назад. Она лежала под ним неподвижно, закрыв глаза, хотя на поцелуи отвечала и даже руками обхватила его торс.
«Интересно, чувствует она что-нибудь, в отличие от меня?» — продолжает мысленно разговаривать сам с собой Женя, не решаясь задать ей этот вопрос и предпочитая просто считать про себя: «И раз, и два, и три, и четыре... «. Дойдя до сорока сбивается и начинает новый отсчёт, и опять сбивается... Но вот он явственно ощущает, как под ним судорожно касаются друг друга её ляжки — и один раз, и другой, и третий — и как каждый раз при этом её обширная утроба на какую то долю секунды суживается и в этот момент словно манжеткой слегка схватывает его стерженёк, — и один раз, и другой, и
