препятствуя Архипу на его пути к новым, доселе неведомым берегам, но и никак не подталкивая его — ни жестом, ни словом не поддерживая... и Архип, возбужденный ничуть не меньше Баклана, отвернул от Баклана лицо — Архип вновь посмотрел на Зайца... у рядового Зайца было вполне симпатичное — располагающее — лицо; над верхней губой светлел юношеский пушок, и лёгкий, едва заметный пушок был на подбородке, так что сразу было видно, что Заяц еще ни разу не брился, — щеки его были матово-чистые, нежные, без всякого проблеска какой-либо заметной растительности; при ближайшем рассмотрении на носу — ближе к переносице — было несколько едва различимых мелких веснушек, придававших лицу Зайца выражение мальчишеской беспечности и даже отчасти наивности.
Наверное, окажись на месте Зайца любой другой салабон — в той ситуации, в какой оказался ... Заяц, и Архип теперь точно так же хотел бы другого... но случай столкнул Архипа с Зайцем, и теперь Архип, молодой здоровый парень, не отягощенный комплексами, хотел его — Диму Зайца; он хотел Зайца безусловно, просто и внятно, потому что был возбуждён, и это возбуждение, здесь и сейчас направленное на парня, было сейчас и здесь для Архипа так же естественно, как естественно было для него возбуждение, направляемое до армии на свою биксу, — Архип хотел Зайца не потому, что хотел-жаждал именно парня, а хотел потому, что естественная, самой природная заложенная бисексуальность, изначально свойственная каждому человеку, на данный момент проявилась-обозначилась в Архипе той гранью, которая предполагает реализацию сексуального возбуждения в однополом варианте... то мимолётное смятение, которое Архип почувствовал в самом начале — в первые секунды своего возникающего возбуждения, испарилось-развеялось, не оставив следа.
— Короче, бля, Зайчик... мы сейчас сделаем так... — Архип, глядя Зайцу в глаза, на мгновение запнулся, и взгляд Архипа невольно скользнул на губы Зайца, при этом Архип, с силой сжимая, стискивая свои ягодицы, с нескрываемым наслаждением вдавил в пах Зайца свой каменно твердый, из штанов выпирающий член. — Ты, бля, сейчас у нас здесь возьмёшь — у меня и у Сани... в рот возьмёшь — отсосёшь по разику... — Архип, оторвав взгляд от губ Зайца, вновь посмотрел Зайцу в глаза. — Отсосёшь, бля, если ты у нас такой сексуально озабоченный... понял? — И, от Зайца отстраняясь, рядовой Архипов скользнул правой рукой к своей ширинке — с намерением расстегнуть брюки.
«Отсосёшь, бля, если ты...» Вот оно, вольное или невольное, но неизменно трусливое самооправдание — лукавая подмена понятий в условиях искаженного понимания самой природы человеческой сексуальности! Архип не сказал Зайцу «я тебя хочу», потому что такое признание было б равносильно признанию пробудившегося гомосексуального желания, а сказал «я тебя сделаю, потому что ты сексуально озабоченный»... ловко? Ловко! Желая испытать кайф в формате однополого секса, желающий не признаётся в своём желании, а объясняет свои действия исключительно виноватостью другого — того, кого этот желающий хочет использовать в качестве достижения сексуального удовольствия... очень, бля, ловко! Рядовой Заяц оказался виновен в «излишней сексуальной озабоченности», а кто-то другой оказывается виновным в том, что не так посмотрел, не то ответил, не туда пошел... и так далее, и тому подобное — список придумываемых «регламентов», за нарушение которых можно или даже нужно подвергать нарушителя известно какому наказанию, можно продолжать до бесконечности... как говорится, было бы желание!"Отсосёшь, бля, если ты...» — не «я хочу», а «ты сделать это меня вынуждаешь»... вот она, лукавая подмена понятий! При таком раскладе, как говорится, «и волки сыты, и овцы целы», — совершая гомосексуальный акт под видом наказания за какую-либо провинность,
