присвистнул:
— О, бля! А время — уже четыре! Что, Саня... пойдём спать?
— Пойдём, — отозвался Баклан, поднимаясь из-за стола.
Они вышли из канцелярии и, не доходя по коридору до двери, ведущей в умывальную комнату и в туалет, нырнули в плотный полумрак спального помещения; ничего не говоря друг другу, они мимолётно коснулись друг друга ладонями, и — рядовой Архипов свернул в узкий проход между двумя рядами пустых коек, направляясь к койке своей, а младший сержант Бакланов пошел по «взлётке» дальше, в глубину сгущающегося полумрака, где была койка его, — их койки, койки Архипа и Баклана, находились в разных концах спального помещения.
Койка рядового Зайца располагалась примерно посередине спального помещения, но рядовой Заяц не видел и не слышал, как старослужащие — «старик» Архипов и «квартирант» Бакланов — вошли в спальное помещение, как они молча разошлись по своим кроватям, — лёжа на боку, подтянув к животу колени, Дима Заяц к этому времени спал, и сон его был глубок крепок, как никогда... конечно, если б Архип или кто-нибудь другой сейчас громогласно прокричал бы что-нибудь над кроватью Зайца, то Заяц вмиг подскочил бы как миленький — проснулся бы враз... но — Архип сказал Зайцу «не сегодня», и потому, едва оказавшись в своей койке вновь, Заяц уснул практически сразу же, — рядовой Заяц спал в окружении пустых кроватей, до подбородка натянув одеяло, и спал он, Дима Заяц, крепко-крепко, почти бесчувственно, как спят люди либо очень уставшие, либо много и сильно что-то пережившие-испытавшие...
Саня Бакланов, укладываясь в свою кровать, на которой он в эту ночь лишился анальной девственности и на которой анальной девственности лишил Андрюху Архипова он сам, глубоко втянул в себя носом воздух, невольно пытаясь обнаружить следы упоительного соития... «кайф... какой это кайф — в койке наслаждаться с пацаном!» — подумал Баклан, засовывая в трусы руку... обниматься, сосаться в губы, сосать друг у друга возбужденно горячие члены, вставлять в очко... и даже своё очко подставлять — всё это было обалденным кайфом, о котором он не имел до сегодняшней ночи ни малейшего представления... и, уже засыпая — уже проваливаясь в сон, младший сержант Бакланов успел с сожалением подумать о том, что всё это для него случилось-произошло слишком поздно... ну, то есть: если бы всё это случилось раньше, в самом начале службы или хотя бы за год до дембеля, то можно было бы с тем же Андрюхой покайфовать-поматросить здесь, в армии, о-го-го как!..
Скользнувший под одеяло Андрюха Архипов ни о чём таком подумать не успел — он с наслаждением вытянул ноги... и тут же, едва перевернувшись на живот и обхватив руками подушку, как любил это делать когда-то в детстве, скользнул-провалился в сон, — рядовой Архипов уснул спокойно и безмятежно, как засыпает всякий человек, пребывающий в полной гармонии с собой и с миром...
И ещё пребывал-находился в казарме один военнослужащий — ефрейтор Кох, который драил третий писсуар, — два из трёх писсуаров, указанных Архипом, уже сверкали, «как у кота яйца», так что работы Коху оставалось совсем немного; прилагая усилия в деле очищения третьего писсуара, Кох то и дело крутил в голове слова Архипа про то, что — в случае невыполнения работы — он, Архип, поставит его раком... «а хуля им?» — думал Кох, стирая с внутренних стенок третьего писсуара желтый соляной налёт; «их, бля, двое, а я один... хуля я сделаю, если они меня скрутят — если раком здесь поставят?» — думал ефрейтор Кох, пытаясь представить, как это может выглядеть... и ещё он думал, что у него до подъёма будет достаточно времени, чтобы, пользуясь случаем, «сходить в самоволку» — сладко подвигать кулаком на своём двадцатисантиметровом...
Был пятый час утра, — э т а ночь шла к своему завершению...
E-mail: beloglinskyp[собака]mail. ru
