Что делать? Давай вспоминать: сначала прелестная, хотя и несколько длительная (надо же показать ему, что он имеет дело с порядочной женщиной!) прелюдия с постепенной сдачей позиций; потом полная капитуляция, подписание акта о которой затягивалось уже его непомерными (так ей казалось в тот момент) требованиями, с двумя мучительными перерывами на дополнительные переговоры (оказывается, он «хотел сделать, лучше чтобы было») и последовавшей потом акробатикой; второе действие — после небольшого антракта, когда она настолько уже осмелела, что предоставила ему в помощь свои пальцы; а вслед за тем... фу-ты, надо же... на что только он меня подвигнул!... и третий акт с двумя переменами...
Глаза её между тем смыкаются, она впадает в дремоту, и ей снится, что каждая очередная перемена позиции сопровождается и переменой партнёра: сперва это был Родин, не забывавший в самый разгар попрекнуть её супружеской изменой, а потом и сам муж, не преминувший учинить ей допрос, где и у кого она этому научилась... От необходимости отвечать её избавил Леонид. Тряся её за плечи он кричит ей в ухо:
— Сашенька! Проснись! Опять телефон!
Словно очумелая, она раскрывает глаза и, поняв, наконец, в чём дело, с трудом заставляет себя встать и пойти в коридор к телефону.
— Саша? — услышала она в трубке голос Родина. — Всё к выпечке готово. Давай, спускайся к нам.
Мысленно чертыхаясь, она велит ему зажечь духовку, после чего возвращается в спальню и начинает одеваться.
— Вот такие пироги, получаются у нас, милый, и никуда от них не денешься, — словно оправдываясь, говорит она недоумённо взиравшему на её действия Леониду.
— Труба зовёт! — подхватывает он её иносказательный тон. — Жаль только, что не ... на те подвиги, что хотелось бы...
— Спать меньше надо, молодой человек! Приходит к нему среди ночи дама, а он дрыхнет без задних ног!
— Виноват, дорогая!... Но можно ли будет исправить это досадное упущение?
— Не знаю...
— Что так?
— То, что ты находишься у меня, не является тайной для Родиной, и наша с ней задача состоит в том, чтобы отмести все подозрения на этот счёт у её мужа, к несчастью повстречавшего тебя во дворе, когда ты шёл ко мне. Вот почему я не могла и не могу послать их к чёрту... Мне, разумеется, милее было бы остаться с тобой до утра, но...
— А что мне прикажешь делать? Не одеться ли мне тоже и уйти вместе с тобою?
— Наверно, нам так и следует поступить. Только побыстрее... Но, когда выйдем и закроем квартиру, ты не станешь спускаться со мной, а поднимешься выше и подождёшь, пока за мной не захлопнется дверь их квартиры. Почему-то мне кажется, что Родин стоит на лестничной площадки в ожидании меня и курит...
— Хорошо... Я быстро... А пока суть да дело, скажи мне, есть ли надежда на новую встречу?
— Не знаю, что и сказать... Завтра приезжают дети... Потом вернётся муж... Куда от них деваться? Да и рисковать что-то не очень хочется... Но, как говорится, надежда юношу питает!..
— А если у меня появится такая возможность пригласить тебя куда-нибудь?
— Куда?
— К себе домой, например, если мама будет отсутствовать.
— Сколько времени она будет отсутствовать? И сколько времени мне надо будет потратить на дорогу к тебе и обратно?
— А вот тут совсем неподалёку, в Свиблове, у меня приятель хороший живёт. С ним всегда можно договориться, чтобы отдал на вечер ключи от своей квартиры. Это десять — пятнадцать минут хода отсюда.
— А чем я объясню своё отсутствие дома? Нет, всё это не серьёзно... Ну, что, оделся? Тогда пошли... Вот твоё злосчастные пальто и шапка... именно их присутствие здесь, на вешалке, и выдало нас с тобой... Кстати, раз Клавка всё знает и не только не собирается меня выдавать, но и вроде бы защищает от подозрений своего Ивана, то почему бы мне не
