допускать.
— Мы следим, чтобы каждый ребенок вовремя ходил по-маленькому и по-большому, — добавила Ира.
Слушая разговор медсестер с мамой, я не знал, куда деться от смущения. Одно дело, когда незнакомые люди обсуждали это между собой и совсем другое, когда медсестры рассказывали о моих конфузах маме — спокойно и буднично, как будто речь шла о двухлетнем малыше.
— Ну как тебе в этой палате? — спросила меня мама.
— Мы можем перевести назад, если не нравится, — улыбнулась Ира.
Я отрицательно мотнул головой. Несмотря на свои не слишком приятные особенности ясельная палата была намного лучше прежней, девчоночьей. Возвращаться туда мне совсем не хотелось.
— Потерпи, зайчонок, — ласково сказала мама, погладив меня по голове, — Врач сказала, что наверно через три дня выпишут.
Я тяжело вздохнул. Три дня казались немыслимо долгим сроком.
— Мам, а что, если тебе разрешат тут остаться? — с надеждой спросил я, подумав, что может оно и к лучшему, что меня перевели в палату для малышей, — Смотри, в этой палате все с мамами.
— Даже не знаю, — замялась мама, — Больничный наверно взять не получится — и так все в этом году на тебя израсходовала. Только в счет отпуска.
— Извините, но мы разрешаем родителям лежать в больнице только с детьми грудного и ясельного возраста, — немного виноватым тоном сказала Ира.
— До трех лет, — пояснила Надя, — Потому что мамы следят за своими малышами — главным образом меняют мокрые штанишки. Иначе нам на всех рук не хватит.
— Этот тоже мочит штанишки, — усмехнулась Оля.
— Ну он же не делает это каждый час, — улыбнулась Ира.
— Обратитесь к Нине Петровне — заведующей отделением, — посоветовала Надя, — Может разрешит в порядке исключения.
— Надо будет завтра спросить, — сказала мама.
Побыв со мной еще полчаса, мама начала собираться.
— Пока, Димуля, — ласково улыбнулась она, увидев, что мне принесли ужин, — Хорошо себя веди и не писай в штаны.
Я обиженно посмотрел на маму — неужели медсестры сумели ее убедить, что я, как грудной, не могу контролировать мочевой пузырь?
Через час после ужина сменились медсестры.
— Это Маша с Оксаной, — представила мне новых девушек Ира, — Ночные медсестры.
«Точно практикантки» — подумал я, украдкой разглядывая совсем юных девушек в белых халатах.
— Интересно, что такой большой тут делает? — удивленно поинтересовалась Маша.
— Перевели к нам потому что писается, — с улыбкой объяснила Надя.
Вкратце рассказав новым медсестрам о событиях за день, Надя с Ирой покинули палату. Ночные медсестры казались намного добрее прежних — особенно симпатичная улыбчивая Маша. Я решил попроситься у нее в туалет, надеясь, что медсестра разрешит мне выйти из палаты.
— Куда? — удивилась Маша, услышав мою просьбу.
— В туалет, — тихо повторил я.
— Они что не дали ему горшок? — раздраженно спросила Оксана.
— Вон стоит, — улыбнулась Оля, показав на стоящий под моей кроватью эмалированный детский горшок.
— Так в чем тогда дело? — обратилась ко мне Оксана, — Бери горшок и делай туда все свои детские делишки.
Обиженно вздохнув, я поплелся к своей кровати. «Хорошо, что по крайней мере не стала настаивать, чтобы я сходил на горшок в ее присутствии» — подумал я, твердо решив терпеть мучивший меня после ужина позыв по-большому.
— До сих пор не сходил на горшок? — поинтересовалась Оксана через пять минут, проходя мимо моей кровати, — Давай, Дима. Не надо терпеть. Тебе все равно придется этим горшком пользоваться. У нас в палате все дети ходят только на горшок. И по-маленькому, и по-большому.
— Что ты его уговариваешь? — обернулась стоящая у
