— Еще как должно быть стыдно! Только посмотри на себя, Дима. Обкакался, как годовалый. Не говоря уже, какой спереди мокрый. Теперь я понимаю, почему тебя к нам перевели.
Я продолжал тихонько всхлипывать, не зная, куда деться от стыда.
— Ну что, залезай вон на тот пеленальный стол, — показала мне Оксана, — Сейчас буду тебя подмывать. Давай так, Машка. Сейчас я им займусь, а в следующий раз ты. Подобные обязанности надо чередовать.
— Хорошо, — кивнула Маша, — Только надеюсь, что «следующего раза» у Димы не будет.
Оксана приставила к среднему пеленальному столу стул и я неуклюже залез наверх — двигаться с кучей в трусах было очень неудобно.
— Давай снимем штанишки, — сказала Оксана, потянув за мои трико.
Вслед за трико медсестра осторожно сняла с меня обкаканные трусы.
— Какой грязный, — покачала головой стоящая у соседнего пеленального стола Оля.
— Просто ужас, — сказала Марина, поближе подойдя к моему столу, — Даже у моего шестимесячного никогда такой грязной попы не было.
— У моего Миши и грязнее бывает, — усмехнулась Аня, пристально рассматривая меня между ног, — Помните, что он позавчера устроил?
Стоя без трусов и слушая, как мамы сравнивают меня со своими малышами, я не знал, куда деться от смущения.
— Быстро убрал оттуда руки! — прикрикнула на меня Оксана и, не дожидаясь моей реакции, сама насильно развела мне ладони, которыми я прикрылся между ног, — В штаны в семь лет какать мы не стесняемся, а постоять с голой попой не можем.
— Дима такой стеснительный, — улыбнулась Вика, — Постоянно от всех прикрывается.
— Решила раздеть догола? — поинтересовалась Маша у Оксаны, когда та сняла с меня через голову майку.
— Так он эту майку тоже умудрился замочить, — недовольно поморщилась Оксана, — Смотри, какая внизу мокрая.
— Ничего себе, — усмехнулась Маша, — Как же ты, Дима, так описался? Давно уже ничего подобного не видела. Даже у малышей.
— У этого, уверена, такое каждый день повторяется. И не по разу, — проворчала Оксана и ушла в ванную.
Вернувшись к столу, медсестра принесла миску с водой, в которой плавали три небольших тряпочки. Оксана осторожно поставила миску на стол и вынула из ящика кафельное полотенце, белую пластмассовую мыльницу и голубой тюбик. «Детский крем» — догадался я и густо покраснел от мысли, что меня сейчас будут подмывать, как малыша.
— Это ж надо было так обкакаться, — вздохнула Оксана, принявшись вытирать мне попу холодным мокрым полотенцем.
Я недоумевал, почему Оксана подмывает меня холодной водой. Дневные медсестры всегда вытирали мне попу теплой тряпочкой.
— Ложись на спинку, — приказала мне Оксана, — Вот сюда, на пеленку.
Осторожно уложив меня ровно посередине стола, медсестра вынула из воды тряпочку и полминуты тщательно ее намыливала.
— А теперь поднимаем ножки вверх! — сказала Оксана и до отказа задрала мне ноги.
Последовавшее за этим прикосновение холодной тряпочки заставило меня поежиться.
— Не знаю, как вы, — обратилась Оксана к обступившим стол мамам, — Но я описавшихся и обкакавшихся малышей всегда подмываю холодной водой.
— Так вот как медсестры в этой больнице наказывают за грязные штанишки, — улыбнулась Оля, — Холодным подмыванием.
— Ну что? — с насмешливой улыбкой посмотрела на меня Оксана, скользя намыленной тряпочкой между моих половинок, — Не стыдно, что тебя в семь лет подмывают, как малыша?
Я испуганно вздрогнул, почувствовав, как тряпочка углубилась в мою чувствительную дырочку. Лежа перед медсестрой с задранными ногами, я чувствовал себя полностью беззащитным.
— Хорошенечко везде помоем, — сказала Оксана, принявшись намыливать мне мошонку.
Я
