по всем правилам, как малыша? — улыбнулась Катя, — Смех, да и только.
— А что еще остается делать, если он в семь лет писается, как маленький, — усмехнулась Маша.
Обе медсестры ушли в ванную, оставив меня лежать на столе голышом. Стеснительно прикрывшись от глазевших на меня мам, я прислушался к доносившемуся из ванной разговору. Судя по тону медсестер они о чем-то спорили. Я расслышал только одну Оксанину фразу: «Нужно наказывать! Иначе не отучим мочить штанишки»....
Через пару минут Маша вернулась ко мне с уже знакомой наполненной водой синей миской, в которой плавали две тряпочки.
— Чего прикрылся? — улыбнулась медсестра, насильно разводя мне руки, — И когда ты уже перестанешь стесняться?
Я украдкой дотронулся до миски — она была просто ледяной. «Так вот о чем они спорили, — с обидой догадался я, — Какой водой меня подмывать: горячей или холодной» Оксана похоже убедила Машу снова наказать меня холодным подмыванием.
Рывком задрав мне ноги, Маша принялась аккуратно вытирать мою попу намыленной тряпочкой. Как и в прошлый раз, подмывание холодной водой было очень неприятным. Но самое ужасное, мне сильно хотелось по-маленькому. Щекотные прикосновения холодной тряпочки сделали и без того мучительный позыв просто нестерпимым. Я едва сдерживался, чтобы не пустить струйку — прямо лежа на пеленальном столе.
К счастью Маша делала все намного быстрее Оксаны. Подмывание заняло у нее от силы минуты три. Увидев, как медсестра отложила в сторону тряпочку, я вздохнул с облегчением. Но радоваться было рано — Маша взяла в руки тюбик с детским кремом.
— Надо помазать тебя кремом от опрелостей, — пояснила мне медсестра, — А то наверно полночи лежал мокрым.
Выдавив на пальцы щедрую порцию крема, Маша начала мазать мне низ живота и лобок. Было щекотно, но я мог терпеть — по крайней мере пока она мазала меня спереди. Когда же медсестра задрала мне ноги и принялась мазать холодным кремом мою мошонку, щекотка стала просто нестерпимой. Хуже всего было то, что эта щекотка мешала мне бороться с сильным позывом по-маленькому.
— Только посмотрите, как дрыгает ногами, — улыбнулась Оля.
— Ага, так отчаянно вырывается, — сказала Вика.
— Миша тоже всегда ерзает и пытается увернуться от моих пальцев, когад я ему мажу детским кремом яички, — сказала Аня.
— И почему все мальчишки так боятся щекотки? — засмеялась Катя.
— Потерпи, — улыбнулась мне Маша, — Нужно как следует помазать тебе мошонку и все складочки между ножек. Особенно вот тут, за яичками.
Медсестра набрала на кончики пальцев новую порцию крема и снова скользнулоа ими мне за мошонку. Мгновенно покрывшись гусиной кожей, я задрожал всем телом от нестерпимой щекотки и, не в силах больше бороться с острым позывом по-маленькому, начал писать.
— Ой! — вырвалось у Маши, — Быстренько дайте мне горшок. Марина схватила с пола первый попавшийся детский горшок и передала его Маше.
— Спасибо, — кивнула медсестра, — Вот так подставим под струйку.
— Вот это сюрприз! — засмеялась Катя.
— Какой там сюрприз! — усмехнулась Оля, — Как будто никто из вас не видел, что ребенок хочет по-маленькому.
— Я тоже заметила, — согласилась Марина, — Так беспокойно себя вел. Мне одного взгляда достаточно, чтобы понять, что малыш хочет писать.
— Чего он тогда не попросился на горшок? — присоединилась к дискуссии Аня.
— Ага, жди, что семилетний мальчишка будет при всех проситься, — усмехнулась Вика, — Тем более такой стеснительный, как этот.
— Серьезно пустил фонтан? — крикнула из ванной Оксана.
— Еще какой! — засмеялась Маша.
— Мой тоже любит пускать фонтаны на пеленальном столе, — улыбнулась
