классе во время урока. Тебе ж потом придется весь урок сидеть с кучей в подгузнике.
Старшеклассницы дружно засмеялись.
— Мы знаем, где у Алёши самое щекотное место, — улыбнулась Наташа, — Вот тут, за яичками. Смотрите, девчонки, как он сразу занервничал. Сейчас пописает. Мальчишки не могут долго терпеть щекотку.
— Ага, — согласилась Маша, — Видно, что из последних сил терпит.
— Пись-пись-пись, — снова начала приговаривать Наташа, перебирая пальцами у Алёши за яичками.
Мальчишка резко дернулся и на секунду замерев, пустил из письки сильную струю.
— Вот видите, как все просто, — улыбнулась Наташа, обращаясь к трем новым нянечкам, — Достаточно было просто легонько пощекотать.
— Ничего себе пустил фонтан! — засмеялась Оля.
— Старается, — насмешливо улыбнулась Наташа.
— А недавно так всех уверял, что не хочет, — вспомнила Маша.
— Давай направим струйку на подгузник, — сказала Наташа, приподняв Алёше письку, — Смех, да и только. Держу ему писюнчик, как грудному.
— Ага, ничем сейчас от грудного малыша не отличается, — согласилась Настя.
— Эт точно, — улыбнулась Маша, — Мой маленький братик постоянно в грудном возрасте пускал на пеленальном столе фонтанчики неожиданности.
— Мой племянник даже сейчас, в два года, иногда писает во время детских процедур, — сообщила Наташа, — Точно так же, как этот — лежа на спинке с задранными вверх ножками.
— Что, Алёша, нравится писать, лежа на пеленальном столе? — насмешливо спросила Настя семилетнего мальчика, — В горшок не хотел, а так сразу пустил струйку.
Красный, как рак, мальчишка смущенно отвел взгляд, продолжая вовсю писать на подгузник.
— Ну вот и пописали, — улыбнулась Наташа, стряхивая с Алёшиной письки последние капли.
Вытащив из-под Алёши мокрый подгузник, Наташа повернулась к новым нянечкам.
— Всё! — улыбнулась она, — Фонтан-шоу закончилось. Берите по ребенку и меняйте им подгузники. Как раз три стола свободны. И я сейчас быстро со своим закончу и возьму следующего.
Три десятиклассницы взяли по мальчишке.
— А мне, значит, обкакавшегося оставили, — засмеялась Оля, оглянувшись на одиноко стоящего Сашу, — Ну молодцы. Я так и знала.
Наташа принялась мазать Алёшу детским маслом, изредка поглядывая, как десятиклассницы возятся со своими детьми.
— Запомнил, что надо делать перед приходом сюда? — обратилась она к Алёше, размазывая детское масло по его мошонке, — Ну-ка скажи.
Одинадцатиклассница опустила Алёшины ноги вниз и выжидающе уставилась на смущенного семилетнего мальчика.
— Что молчишь? — повысила голос старшая нянечка, — Что надо делать в подгузник?
— Писать, — тихо сказал Алёша и еще больше покраснел.
— Правильно, писать, — улыбнулась Наташа, — Вот из этого маленького писюнчика.
Наташа приподняла пальцами Алёшину письку.
— И не чуть-чуть, — продолжила она, обмазывая мальчишечью палочку детским маслом, — А хорошенько писать в подгузник, чтобы он набух. Всё понял? Если в следующий раз придешь сухим, поставлю перед горшком не тут, а в коридоре — чтобы все на тебя любовались.
Одинадцатиклассница одела Алёше подгузник и, быстро натянув на него колготки, сняла мальчика со стола.
— Следующий! — объявила она и оглянулась на Сашу, — Да-да, ты! Восьмилетнее чудо с кучей в подгузнике. Давай, иди сюда. Сейчас займусь твоей грязной попой.
Наташа помогла Саше залезть на стол и, уложив мальчика на спину, принялась его раздевать, как обычно, поглядывая на возившихся со своими детьми новеньких нянечек.
— Хорошенько вытирайте им попы, — сказала она десятиклассницам.
— Так мой же только пописал, — непонимающе
