блядина, тогда и пользовать тебя будем по назначению...
Брюнетка велела мне стоять прямо, расставив ноги (поддерживавшие меня с боков девки тут же развели их в стороны). Неотрывно глядя в глаза, положила ладони на мои груди, сжала их через ткань, а потом начала по одной расстегивать оставшиеся пуговицы на блузке. Вокруг оживились, зашевелились, заперешептывались («Ого, смотри, САМА ее будет ебать!»), девушки подтянулись поближе, чтобы лучше видеть, что происходит. Когда блузка была расстегнута, она обняла меня и расстегнула лифчик на спине, а потом срезала лямки достанным из сумки канцелярским ножом. Пиджак стащили, он повис на связанных руках, и теперь я оставалась перед мучительницами только в расстегнутой блузке и порванных чулках. Брюнетка стала медленно-медленно гладить мои груди — сначала легко, едва прикасаясь, потом все настойчивее и настойчивее. Движения начинались у сосков, распространялись по ареалу и потом дальше на всю грудь. У нее были теплые, нежные и очень умелые руки. От мысли о том, как эти руки умеют не только ласкать, но и бить, и трахать, у меня внизу живота начали подыматься теплые волны. А она не сводила с моего лица взгляда, и я видела по ее глазам, что она понимает все, что я чувствую, все, что со мной происходит, и продолжала гладить, ласкать, играть, перебирать и снова гладить. Кажется, в туалете воцарилась полная тишина. Никто не смел и звука издать, все смотрели на нас, не отрывая глаз, и, кажется, просто физически можно было ощутить, как вокруг с каждой секундой нарастает общее возбуждение. А для меня не было уже ничего — ни кафельных стен, ни возбужденных зрительниц, ни девок, которые держали меня с двух сторон, ни связанных рук, ни кляпа во рту, ни собственного унижения — были только эти нежные сильные руки, наслаждение, которое они дарили, и она, которая знала обо мне все и чувствовала в этом наслаждении каждую нотку...
Внезапно брюнетка, продолжая ласкать, быстро наклонилась вперед и укусила меня за левый сосок. Резкая боль, неожиданность и наслаждение смешались в одно, я взвыла, дернула головой и выгнула поясницу. В тот же миг как будто стоп-кран сорвало у всех остальных. Такое ощущение, что все одновременно выдохнули, пространство наполнилось действием и шумом. Не в силах больше сдерживать возбуждение, девки просто набросились на меня, сдирая с себя одежду, рыча, царапаясь и кусаясь. Меня повалили на спину, ноги согнули в коленях и широко раздвинули, под таз запихнули чью-то сумку, и вот одна из стражниц прильнула ртом к вагине и ласкает языком мой клитор, другая засаживает пальцы в анус, а еще одна барышня выкручивает, тянет и теребит груди! А вокруг творится что-то невообразимое, кажется, тут вообще не осталось ни одного нормального человека, все превратилось в одну распаленную, горячую, трахающуюся биомассу, девки ебут друг друга — пальцами, языками, стонут, кончают, воют, а над всем этим восседает спокойно на батарее миниатюрная брюнетка, курит и смотрит на меня.
— Эй, вы бы ей хоть рот развязали, бляди! — и с моих губ резко и больно срывают скотч, но я даже боль прочувствовать как следует не успеваю, потому что та, что ласкает мне клитор, движется язычком все быстрее и быстрее по часовой стрелке, и я стону, и выгибаю поясницу, и сильнее насаживаюсь анусом на чьи-то пальцы, и двигаюсь, и двигаюсь в такт, а изо рта уже вытащили трусы, он свободен, но не надолго, потому что надо мной тотчас присаживается кто-то, обзор закрывает красная, дрожащая, мокрая вагина, и еще кто-то приподымает мою голову и с силой прижимает ее к горячему и красному, и держит так, что не оторвать, но я и не собираюсь отрывать, она такая соленая, нежная и вкусная, и я тоже ласкаю, ласкаю языком и губами, и по лицу текут женские соки, и трудно дышать, а в это время у себя в вагине уже чувствую что-то шершавое и твердое, оно достает намного дальше, чем пальцы, мммм, как
