— Открой рот, — тихо приказал он.
Таня, онемевшая от всего пережитого, словно не услышала.
Пощечина.
— Открой рот.
Но Таня никак не реагировала. Тогда отец широко размахнулся и ударил ее в челюсть. Ее голова мотнулась в сторону, и Таня вскрикнула.
— Открой рот.
На этот раз Таня послушалась и широко открыла рот. Отец немедленно сунул туда член, схватил Таню за уши и стал трахать. Девушка закрыла глаза. Ей хотелось таким образом укрыться от отца, укрыться от всего, что происходит. Неужели еще с утра она была девушкой, которая счастлива, что у нее день рождения? Неужели она вообще когда-нибудь была счастлива? Сейчас она не чувствовала ничего, кроме боли и страха. Когда отец почувствовал, что кончает, он отстранился и направил член Тане в лицо. Он залил спермой ее лоб, нос, щеки, открытый рот, волосы, подбородок — все лицо. С подбородка сперма медленно капала на покрывало. Таня машинально проглотила сперму, которая попала ей в рот. Она по-прежнему стояла раком,
руки и колени онемели, спина и шея ныли, анус и влагалище невероятно саднило, груди тоже болели. Но Тане не дали сосредоточиться на собственных ощущениях. Папа схватил ее за истерзанную грудь и сильно потянул вперед. Таня закричала не своим голосом. Папа усмехался — ему явно нравилось причинять боль беззащитной девушке.
— Вытрись, свинья.
Таня, как могла, вытерла лицо.
— Руки вперед вытяни, сука, — сказал отец. Таня сделала это, и отец крепко связал ей руки леской, которую взял из ванной. Потом еще одним куском лески перевязал ей груди у основания, и прицепил две бельевые прищепки на соски, и по две на каждую половую губу. Теперь Таня лежала, выпятив задницу, касаясь измученной грудью шероховатого покрывала, со связанными руками и прищепками на половых губах.
Вид у нее был возбуждающий. Отец, отойдя на пару шагов, немного полюбовался ею и... вышел из комнаты. Таня замерла. Неужели он уйдет и оставит ее мучиться в такой позе? Но нет. Она слышала, как он ходит по квартире, бесцеремонно открывает все шкафы и ящики, залазит всюду, куда можно залезть. Через десять минут отец вернулся с Таниной сумочкой в руках. Он открыл ее и вытряхнул на пол все, что там было. Таня не поняла, зачем он это сделал. Что, ему нужен был блеск для губ? Потом она осознала, что он просто хочет как можно сильнее унизить ее, вот и роется в ее вещах. На пол среди прочего упал паспорт. Отец поднял его, небрежно открыл. «Фролова Татьяна Юрьевна, 1993 года рождения» — со смехом прочитал он и швырнул паспорт под кровать. Поднял кошелек. Внутри лежало 3500 рублей — деньги, оставленные ей мамой на эти пять дней.
— Ну, это я заберу, тебе хватит и пятисот, — хмыкнул Юрий и переложил 3000 рублей себе в карман. «Что, он нас еще и ограбит?» — как-то безучастно подумала Таня, глядя, как кошелек летит обратно на пол. Но больше никуда лезть отец не стал. Хотя нет — он залез в шкаф. Внутри висели разные ремни, и отец выбрал один длинный, узкий, с большой пряжкой и подошел к дочери, испуганно скорчившейся на кровати.
— Ты непослушная девочка, — сказал он, засовывая пальцы левой руки в Танино почти сухое влагалище. — Ты не слушала, что я говорю, и будешь за это наказана. И ты, шлюшка, будешь считать мои удары. Поняла? — он взмахнул ремнем и вынул пальцы.
— Поняла, — прошептала Таня.
— Тогда начнем, — и он ударил ее по левой ягодице.
— Один, — запинаясь, произнесла Таня. — Два... Ай! Три...
Когда она произнесла «пятнадцать», ее голос сорвался. Она замолчала и снова начала рыдать.
— Заново! Каждый раз, как ты будешь сбиваться, мы будем начинать сначала, — отец был безжалостен.
— Один... два... три... А-а-а-а! Не надо! — кричала Таня. Что ж, по крайней мере ему удалось вывести ее из безучастного состояния. — Четыре! Больно!! Остановись! Пять!
