отвечая.
— Не обнимаются так со школьными друзьями, продолжил Олег.
Тут Вероника сказала: — Это мой старый школьный знакомый.
— Хватит мне врать. Хочешь, чтобы я взялся за ремень, сказал Олег, изменив голос на более грозный. Было видно, что он рассердился не на шутку.
После предупреждения о ремне, я шлёпнул Веронику по попе. В комнате раздался весьма звонкий, но уже знакомый шум: шлёп.
— Ай — я — й, всхлипнула Вероника.
Я поднял правую руку вверх, и опять ударил ладонью её попку.
— Ой — о... о... о — а. Я же ай уже извинилась, вымолвила Вероника.
Замахнувшись рукой, я ещё раз шлёпнул её по попе, которая от полученных ударов становилась всё краснее.
Потрогав попу, я сказал: — Ну, скажи ты правду. Вероник. А то ведь я могу изменить твоё наказание, и так тебя выпороть, что мало не покажется, сказал Олег.
Конечно, при всём моём гневе на неё, я в любом случае не собирался сильно наказывать её. Просто я припугнул таким способом мою Веронику, дав ей понять, что я не шучу. Тем более что у неё сейчас было не самое завидное положение.
После я вновь обратился к ней: — Я жду.
— Я и так сказала тебе правду, ответила Вероника. Причём таким дрожащим голосом. Да и вообще как — то фальшиво.
— Всё дождалась, сказал Олег. Держа локтём спину Вероники, а руками выпуская из брюк ремень.
Я почувствовал, что она сильно испугалась такого поворота событий. Задрожав сильнее всем своим телом.
Осознавая, что сейчас я приступлю к будущей порке ремнём по её беззащитной попе. Выпустив ремень, и сложа его вдвое, я взял его в правую руку, и подумал.
А надо ли действительно бить её ремнём. Мне, конечно, не хочется подвергать такому испытанию Вероничку. Тем более что это не входило в мои планы. Только отшлёпывание ладонью по попе. Тем более что для неё и так достаточно того, что ей пришлось испытать. Хотя если я сейчас не ударю ремнём по попе, она поймёт, что я лишь припугивал её. И что я не могу этого сделать в действительности. Ладно. Ну что ж приступим.
Замахнувшись ремнём в воздухе, он со свистом полетел вниз на попу Вероники, которая и так была уже отшлёпана, и имела красный цвет. Щёлкнув о кожу, он оставил на ней куда более ярко выраженный след, чем от шлепка, производимого рукой.
Вероника заскулила прижавшись телом ко мне, издав: — а — а — а — ай — й — й — а. Потом всхлипнула носом, и тяжело вздохнув, заплакала.
Было очевидно, что Вероника совершенно не умеет переносить порку. Тут же расплакалась, как маленький ребёнок. Она для неё просто не приспособлена. Возможен и другой вариант. Схитрив, она всем своим видом показывает, что нельзя её бить ремнём, и пора прекратить подобные действия. Ну что ж пару раз ты ещё точно получишь.
Подняв ремень в воздух, он, засвистев над попой начал опускаться вниз.
Вероника, поняв, что сейчас ей придётся вновь испытать боль от щелчка ремнём, она вся сжалась, и как бы застыла перед будущим ударом, ожидая его.
Хлестанув по попке, он оставил на ней ещё один новый след, образовавшейся поперёк ягодиц.
— уфф... ааа... ай... а. Ол... ле... еее... г. Я больше не бу... ууу... ду. Всхлипывая носом, сказала Вероника.
Я ничего не ответил, а лишь взмахнул ремнём над бедной попой.
Услышав свист, Вероника вскрикнула: — Не надо. Нет.
Не желая больше терпеть, она стала брыкаться, и невероятными усилиями высвободилась наружу. Упав коленями на пол, она ушиблась. И от полученной боли, и от всего того, что ей пришлось пережить, зарыдала. Мне стало очень жалко Веронику,... и я её естественно не стал больше стегать ремнём.
Во время падения её халат опустился, и закрыл покрасневший зад. Встав с пола, и потирая одной рукой колени, и другой свою попу, испуганно посмотрела на меня.
Сквозь слёзы Вероника сказала: — Что понравилось меня бить по попе. Хочешь
