вдвинулся в маму, а потом замер, плотно прижав свой пах к ее. Я увидел, как задергался корешок его члена, как сжались яички, накачивая маму потоками спермы. Мама вскрикнула и, поерзав попой, окончательно обмякла, опустила ноги на диван.
— Спасибо, любимая! — сказал папа и, поднявшись с дивана, повернулся к двери.
Он увидел меня, а я его лицо. Секунда узнавания, а потом он отшатнулся и мгновенно побледнел.
— Привет... па... па!... — сказал я.
Мама приподнялась с дивана и вытянула руку в мою сторону, то ли отгораживаясь, то ли призывая к себе. Я почувствовал, что ноги стали как вата. За окном внезапно стемнело.
— Привет... мама! — сказал я... и упал в обморок.
Мама когда-то работала медсестрой и знала приемы первой помощи. Я пробыл без сознания всего пару минут. В чувства меня привела резкая вонь нашатыря и шлепки по щекам. Я глубоко вздохнул и вскинулся, открыл глаза.
Оказывается, меня уложили на диван. Я чувствовал спиной остывшую влагу их любовного пота. Мама сидела на краешке дивана в домашнем халате и с тревогой всматривалась в мое лицо. Отец маячил у нее за спиной. Он тоже успел прикрыть наготу, был в спортивных брюках и футболке.
— Как ты себя чувствуешь, сынок? — озабоченно спросила мама и зачем-то положила руку на лоб.
Я внимательно следил за ее губами — ведь они недавно произнесли «кончи в меня!». Такое не забыть.
— Спасибо, нормально.
А ведь верно. Сердце бьется ровно, хоть и учащенно, голова работает, а руки и ноги, снова в полном подчинении. Но вот душевное состояние...
— Что случилось? Почему ты не в больнице? — спросил отец.
— Меня выписали, я здоров.
Я старался не смотреть на отца. Меня просто распирало от наплыва противоречивых чувств. Боль, обида, стыд, ощущение, что меня предали. Я боялся, что или разрыдаюсь, или расхохочусь им в лицо. Не хотелось ни того, ни другого.
— А почему не позвонил, мы бы тебя встретили?
— Хотел сделать сюрприз, но, наверно, вы не очень обрадовались...
Мама схватила меня за плечи и крепко сжала.
— Что-ты, что-ты, очень рады! Ты же наш единственный!... — у мамы слезки навернулись на глаза. — Какое счастье, что болезнь отступила...
— Ужасно, что ты видел, как мы с мамой... — как-то неловко и скомкано вставил отец.
Я не мог смотреть в лица родителям, ведь я видел их голые зады, а потому попросил:
— Мама, я очень устал... Можно я немного посплю?
Мама посмотрела на меня с умилением и обожанием. А я впервые заметил в уголках ее глаз несколько морщинок.
— Конечно, сына, отдыхай... Не думай ни о чем плохом... Мама и папа всегда будут тебя любить и во всем помогать. Вечером будет вкусный ужин и тебя ждет сюрприз... А теперь отдыхай.
Дверь за ними закрылась. Последнее, что я видел, понурые плечи отца. Он был, видимо, встревожен не на шутку. Он вообще обо мне всегда особенно беспокоился, вопреки расхожему мифу о мужской суровости.
Я думал, что свихнусь от обилия мыслей, заполнивших голову. Хаотичные образы вперемежку с обрывками эмоций будоражили душу. Я поворочался-поворочался на влажных простынях и... внезапно провалился в сон.
Мне приснилось, что папа ебет маму у меня на глазах.
Тем же вечером. В нашей семье была давняя традиция субботних семейных ужинов. Отец-бизнесмен пахал от зари до полуночи и редко мог позволить себе полноценный отдых в кругу семьи. Отпуск, редкие поездки на дачу и ужины — вот и все. Остальное на бегу, в пол уха, впопыхах. Так субботний ужин стал обязательным ритуалом.
Мы сидели в зале за круглым столом накрытом красивой скатертью. Все одеты с шиком — отец в любимых брюках и рубашке от Армани, я в футболке «Гретфулдед» и лучших «ливайсах». Мама была одета в бордовое облегающее платье с закрытым воротом. Ее груди, бедра и попа были подчеркнуты платьем с изумительным
