Мгновенно забыл, что сам себя недавно считал безумцем. Стало больно и страшно: я был полностью в их власти, несовершеннолетний.
— Лучше сразу в психушку сдайте! — вскрикнул я, выскакивая из-за стола. — Пусть меня там галопередолом накачивают и в рубашке держат!
— Сидеть! — тихо и властно сказал отец, и послушно приземлился на стул. — Ты, Лена, тоже даешь! К психологу! Городок-то крохотный...
Да через месяц весь город будет знать, что у Королева сын чокнутый извращенец, а что не узнают, то придумают!
— Но что же делать? — с тревогой спросила мама.
Отец посмотрел на меня.
— Ты девственник, Сережа? Мы говорили с тобой на эти темы, но практически ты пробовал?...
Я смутился, покраснел и ответил «нет». Отец преувеличенно-облегченно вздохнул.
— Ну, вот Лена... А ты — «к психологу»! Мальчик просто не знает, что это такое... Запретное манит... Найдем ему девочку почище и посвежее, парень все распробует и успокоится...
— Вот еще! — мама встала и, обойдя стол, подошла ко мне. Взяла меня за голову и прислонила ее к своему мягкому животу. — Вот еще! Отдам я своего малыша в объятия какой-то заразной проститутке или просто давалке. И не говори мне ни о каких презервативах — это смертельный риск!
Я прижимался левым ухом к маме, слушал работу ее внутренностей и старался громко не дышать — разговор принимал очень взволновавший меня оборот.
— Что же делать? — спросил отец. — Пока он найдет кого-нибудь чистого, и чтоб тебе нравилась, свихнется от онанизма и нерастраченного пыла.
Мама погладила меня по щеке.
— Так я могу сама о Сереже позаботится... Не могу видеть, как он страдает!...
Я изумленно на нее вытаращился и нервно сглотнул: что я слышу?
— Действительно, сын, ты не против, если Лена покажет тебе, что секс, конечно, приятная вещь и завлекательная, но душу корежить из-за него нечего?
Они говорили об ЭТОМ на полном серьезе, без всяких смешочков и шуточек, как у нас в гимназическом туалете. Просто муж с женой обсуждают насущную бытовую проблему.
Я повернулся к отцу.
— Папа, а ты разрешишь?...
— Я не разрешаю, а спрашиваю у тебя, как у полноправного члена семьи, хочешь?
Я посмотрел на маму и... кивнул. Ее карие глаза блистали.
— Мама, а это не оскорбит тебя не обидит?
Она погладила меня по щеке.
— Что-ты, сынок?! Мы же все друг друга любим, какое же тут оскорбление?!
Отец согласно поддакнул.
— Что же делать? — я чувствовал, как в ногах у меня опять слабеет.
Мама потянула меня за руку и заставила меня подняться со стула.
— Пойдем, нечего откладывать!
Я увидел, что отец тоже поднимается.
— Паша, ты с нами? — спросила мама.
— Никаких больше тайн между нами!... Вот к чему это приводит...
Я был согласен: с отцом не так страшно. Я знаю — он ведь учил меня плавать.
Пошли мы в спальню родителей. Отец опередил нас и, зайдя в комнату, зажег два торшера по бокам кровати и снял с нее покрывало. Сам он уселся в кресло, то, что было ближе к двери.
Центр комнаты занимала огромная кровать. Слева от нее был большой платяной шкаф, справа — небольшое бюро. Два кресла у противоположных стен. В ногах кровати у самой двери стояло зеркало-трельяж с шуфлятками понизу. Все это освещалось мягким оранжевым светом торшеров.
Мама подошла к кровати, повернулась ко мне.
— Сережа, первое, что ты должен знать о сексуальной практике: главное здесь открытость и искренность! Чем честнее ты будешь говорить о своих желаниях, тем тебе будет приятнее и полезнее.
Отец многозначительно-подтвердительно ... кивал.
— Например, — сказала мама, беря меня за подбородок и глядя в глаза, — хочешь, сделаю так, что у тебя сразу встанет?
В подтверждение я только слюну сглотнул.
Мама отодвинулась и
