нащупал древко стрелы.
— Еще один! — Услышал он женский, с интонациями пресытившегося убийством беззащитных жертв хищника, голос.
Вторая стрела вонзилась в ту же руку немного ниже первой. На этот раз боль была столь сильна, что он едва не потерял сознание. Кровь хлынула из затронутой артерии и ручейком побежала по ладони. Он отбежал к центру пещеры, сознавая, что скрыться от убийц ему некуда.
— Сдавайся, — Новый голос звучал по-мальчишески звонко. — И не делай ничего того, о чем пожалеешь!
Резь в глазах еще не прошла, но зрачки уже вполне адаптировались, превратившись в тонкие вертикальные щели. Цепкий взгляд Миррара в доли секунды оценил своих врагов. Крайняя слева в группе — крепко сбитая волчица средних лет, не спеша достающая из колчана очередную стрелу. Высокая, шести футов ростом, она, тем не менее, приходилась только по плечи стоявшей в центре почти квадратной фигуры носорога с алыми, словно раскаленными докрасна угольками, глазами. Сжимая тремя толстыми пальцами одной руки гигантский обоюдоострый топор, по самую рукоятку покрытый темной коркой засохшей крови, другую он положил на плечо хрупкого по сравнению с ним единорога — юного жреца Митры.
— Твой черный культ больше не существует, маг.
Носорог убрал свою руку с плеча возбужденного юноши и двинулся на Миррара. Тот отступил еще на несколько шагов, оказавшись прямо под потерявшей сознание жертвой.
— Сам Митра повел нас сегодня в последний бой, и Черной горы больше нет, — вместе со своими подземными склепами она истаяла под его дыханием подобно предрассветному туману под лучами Солнца! Последний из вас там, наверху, заслужил легкую смерть, раскрыв секрет алтаря. Ответь, наконец, за свою проклятую богами жизнь!
Проиграть... сдаться... Неужели он для этого сотни лет изучал секреты этого мира, иногда покупая их, а иногда вырывая вместе с внутренностями?
Зазубренный осколок скалы величиной с ладонь, лежащий у ног стремительно слабеющего Миррара еле заметно сдвинулся и, стремительно рванувшись вверх, вонзился в беззащитный живот единорога. Кровь хлынула на искривившегося в усмешке бывшего Верховного жреца Сета. Третья по счету стрела вонзилась ему в живот, но это уже ничего не могло изменить. Гладь камня поглотила его также стремительно, как океан — брошенный в него нож.
— — –
— Чума пади на этих колдунов, — проворчал Конан. Он стоял в каменном коридоре с низким потолком, тускло освещенном укрепленными на равном расстоянии друг от друга бездымно горящими факелами. Позади него была сплошная стена, а конец его скрывала завеса яркого белого света. Еще мгновение назад он лежал под огромным красным балдахином спальни королевского дворца Аквилонии, сжимая в объятиях супругу. Любой из его предшественников на троне впал бы в панику и, возможно, уже был мертв, но нынешний его обладатель был не таков. Бросив взгляд на себя, Конан выяснил, что обнажен, — загадочная магия не только перенесла его сюда, но и лишила его одежды. «Ну и пусть подавится», — молча усмехнулся король и сделал первый осторожный шаг вперед.
Коридор заканчивался огромной залой, купольный свод которой поддерживали двенадцать массивных мраморных колонн, вздымавшихся вверх, по меньшей мере, на триста футов. Посреди него, стоял совершенно неуместный среди подобных монументальных творений стол на изящных ножках, соединенных тончайшим ажурным узором. Наметанный взгляд бывшего вора мигом оценил настоящую его цену — желтоватый металл, из которого тот состоял, был чистейшим золотом! Большое блюдо, стоявшее на нем, было до краев наполнено ягодами и орехами. Угощался ими, зачерпывая из него время от времени своей лапой, Конан потряс головой, пытаясь прогнать наваждение, косматый бурый медведь. Рядом с блюдом находился прозрачный сосуд с
