— дело, когда парни это совершают по взаимному устремлению и обоюдному согласию, как это сделали я и Толик...
— Наше желание было взаимным, было осознанным, и уже поэтому оно было абсолютно законным, что бы об этом ни вопили штатные моралисты и прочие кликуши, рядящиеся в тогу блюстителей нравственности, — наша любовь была законна не потому, что кто-то её разрешил, а потому, что мы, придя в этот мир, эту любовь в себе почувствовали — она наполнила нас, и это было счастье... содрогаясь от наслаждения, я выстрелил своё семя в глубину Андрюхиного тела, и наслаждение это, огнём опалившее мою промежность, было такой силы, что на какой-то миг мне стало больно...
— Толик кончил в меня — и мы уже не отскочили друг от друга, как это случилось в первый раз, а, усталые и притихшие, долго лежали рядом, не скрывая своей наготы, и — хотя оба мы еще чувствовали смущение, но оно уже не пугало ни меня, ни Толика, — мы лежали рядом, оттраханные друг другом, и в глубине души каждый был благодарен другому за доставленное блаженство, и блаженство это было не только физическое: мы лежали рядом, ничего не говоря друг другу, и... любовь — самая настоящая любовь — бушевала в наших юных душах!
Любовь... что может быть упоительнее и прекраснее этого чувства! Лёжа рядом с Андюхой, я думал о том, что любой половой акт — однополый он или разнополый — может быть прекрасным, а может быть безобразным, и зависит всё это не от пола партнёров, а зависит исключительно от сопутствующих обстоятельств, и первое, самое главное обстоятельство — любят ли люди друг друга... как же всё просто!
— Любовь — настоящая любовь — всегда права... и, лёжа рядом с Толиком, я думал о том, что только ущербные душой люди могут втаптывать в грязь любовь лишь на том основании, что любящие друг друга одного пола... разве это так важно — какого пола твоя любовь?
— Мы, влюблённые друг в друга, лежали рядом — и уже одного этого было достаточно, чтоб чувствовать себя бесконечно — безоглядно! — счастливыми...
