мужик не поверит... Но Лина вспомнила свои простыни,... и перевела мысли на другую тему. Неля тоже из их компании... Ну, да. Она вспомнила, как Неля тянула её руки к своей груди, к надутому животу, и как им обеим это нравилось... А Клавка... Да неужто она нетронутая?
— И кто же это вас всех свёл в этой кладовке? — спросила Лина.
— Ты хотела сказать — нас? — поправила её Лариса. — Ты, вероятно, думаешь, что попала сюда случайно? А Семён тебя давно пас, ловушки расставлял, да ты всё никак в них не попадалась.
Так вот оно что! Семён Павлович, директор столовой, этот обрюзглый старец с толстым мягким огурцом, и двумя серыми картофелинами в свисающей между ног сумке... Как это он ещё ни разу сюда не пожаловал...
— Как это он ещё ни разу сюда не пожаловал? — спросила Лина.
— Боится спугнуть тебя. Нас попросил приручить, подготовить...
Лина поняла, наконец, почему она их не любила: она чувствовала фальшь, но не знала, откуда она исходит, потому и не доверяла им...
— Ну, и как, по-вашему, я уже готова?
— По-нашему — нет, а он считает, что готова.
— С чего же он так считает? Откуда такая информация. От вас?
— Нет, вот из этой дырочки, — указала Клава на широкую трещину в стене.
Лина мельком взглянула на стену и покраснела. Фальшь их любви к ней потоком текла из этой трещины в стене. Но возмутиться она не успела: в кладовую вошёл Семён Павлович. Лина схватила покрывало, набросила на себя. Он сбросил покрывало на пол, велел женщинам держать Лину за руки, а сам снял брюки, взобрался на диван и стал щекотать её губы своим отвислым, сморщенным огурцом. Лина кричала, вырывалась, но женщины, которые прошли через это испытание, желали того же ей, и держали крепко. Тогда Лина взяла ненавистный огурец в рот, и, сжав зубы, надкусила его. Разъярённый директор взревел и, забрызгивая простыни кровью, бросился вон. Лариса побежала оказывать ему помощь. Клава спокойно сказала:
— Тебе плохо здесь жилось? Трахалась, сколько хотела, а в это время зарплата шла, и каждый вечер полная сумка жратвы...
— А что, за ради этого я должна сосать его вонючий член?
— Да не сосать! Его хоть соси, хоть жуй, он всё равно не встанет. И не вонючий, Семён у нас чистоплотный. Один раз с ним поиграть могла бы. Семён уже ни на что не способен, только сидит и смотрит. Вот смотрел он на тебя столько раз через дырочку, и ничего, цела осталась... А то он бы в этом кресле сидел. Никакой разницы. Привыкла бы... А что теперь будет, я даже представить не могу. Выгонит он тебя. И это будет самое малое наказание.
— Я сама уйду.
— Куда?
— Не знаю.
— Нас бросать не жалко?
— Нет, не жалко.
— Напрасно ты так горячишься. Пойди к нему, извинись, он добрый, простит. Мы тебе замену найдём, а ты? Что делать будешь?
Что делать? Извечный вопрос всех философов. Кто только его ни задавал, ответа так и нет. Как быть? Вопрос из той же категории... Жить с ненавистным мужем? Так она и терпела его только потому, что жила ожиданием встречи с Клавой и Ларисой. С ними она расслаблялась, снимала стресс... Но счастливой она с ними себя не чувствовала. Это, как в том кино: продукты кончились, едят икру день, два, месяц. Едят, чтобы не помереть с голоду. Но, как только завезут продукты, про икру забудут, и уже никогда её есть не станут... Да, икра вкусная, полезная, но для организма одной икры недостаточно. Нужны другие продукты... Где они? Семён Павлович? Олег? Отчим? Или, это только я такая невезучая? Живёт же Неля со своим мужем... И Лариса... Живут... Я тоже живу. Чем так жить, лучше в прорубь... А, может, лучше с Клавой да Ларисой?
Лина пошла в кабинет директора. Семён Павлович бегал из угла в угол, зажав между ног окровавленное полотенце. Лариса едва поспевала за ним с графином и стаканом. В рубашке, без брюк и босиком, он был смешон. Не таким
