Когда я учился и жил в Берлине, то регулярно ходил в бассейн. В среду и четверг, всегда до обеда. Это время было наилучшим. Там было не так людно, а молодёжь была ещё в школе, так что шумно не было. А глаза видели многое. Омас, плавающий брасом по своей дорожке, меня не интересовал. Но там было очень много привлекательных особ и женского пола. Я полагаю, это домохозяйки, которые используют предобенные часы, чтобы немного позаниматься спортом.
Такой была Габи. Конечно, я не знал, действительно ли её зовут Габи, так её называл только я. Заметил я её шесть недель назад. Так я её окрестил, потому что она выглядела, как Габи Дом, актриса. Ей было между 40 и 45 годами, тёмно-русые, не очень длинные волосы, загорелая кожа. Она приходила не плавать, а загорать. Для этого жарким летом 1991 года было много возможностей.
Уже когда я в первый раз её увидел, по моей спине пробежали мурашки. Я вышел из бассейна и направился к своему полотенцу. Она лежала примерно в трёх метрах от моего полотенца, принимая солнечные ванны с закрытыми глазами. Её чудесный загар заставил моё сердце стучать быстрее. Несмотря на возраст, у неё было безупречное тело. Длинные, стройные ноги блестели на солнце. Её тонкая талия была едва прикрыта чёрной полоской трусиков. Было видно, что её киска совсем чуть-чуть подбрита. Её живот украшала татуировка в виде розы. А груди! Каждая размером с грейпфрут, они поднимались шарами вверх. Никакой дряблости, никаких признаков обвислости. Острые соски, которые, как маленькие антенны покачивал лёгкий ветерок, торчали вверх. Её лицо с острыми чертами было почти без морщин, только один или несколько поседевших волос выдавали её возраст.
В свои 22 года я тогда ещё был не очень опытен. Подруги у меня ещё не было, но я поддерживал свой сексуальный опыт тем, что регулярно дрочил. Чаще всего я это делал раз в день, но иногда даже два или три раза в день. Вид грациозно лежащего рядом со мной тела не мог не вызвать последствий. В моих плавках нарастало напряжение, а спереди вырисовывалась растущая шишка. Вчера я не дрочил, и был заряжен вдвое сильнее обычного. Медленно я направил правую руку между ног, и начал тереть ладонь об свои плавки. Мой насос становился всё больше и твёрже, и медленно поднял мои плавки, так что можно было рассмотреть мои упругие яички. Левой рукой, поочерёдно, я гладил мошонку и залупу. Левым средним пальцем оттягивал крайнюю плоть назад и вперёд, и снова назад и вперёд. Я был возбуждён! Это так здорово! О, да.
Торопливо я посмотрел налево. Но она лежала всё так же, как я её видел до этого. Я сейчас был сильно возбуждён, но не хотел, чтобы кто-нибудь из лежащих на лугу заметил, как я дрочу. Итак, я снова вернулся к своему насосу. Несмотря на плавки, он теперь стоял почти перпендикулярно моему телу. Правой рукой я достал его из-под своих чёрных, узких плавок, и дрочил, как будто делаю это в последний раз! Свободной рукой я двигал крайнюю плоть взад и вперёд, всё быстрее и сильнее, сердце стучало, дыхание прерывалось. Левой рукой я массировал яйца. Ох, как это здорово! Хорошо! Кровь прилила к моему члену, головка всё больше распухала. Только большим и указательным пальцем двигал я теперь мою крайнюю плоть, так быстро, что почти обессилел. Но потом я почувствовал, что сейчас кончу. Я дрочил всё быстрее и начал стонать. Ещё быстрый взгляд налево. Неужели она заметила? Нет, наверняка нет. Кончаю, сперма выстреливает высокой дугой мне в лицо и на живот. Ещё 5—6 раз вздрогнул мой тугой насос и выдал мне ещё больше сиропа счастья. Потом спало напряжение. Я подрочил, посмотрел ещё раз на Габи, которая всё ещё лежала без всякого напряжения такой, какой я её видел раньше, и пошёл домой.
Потом, когда я ходил в бассейн, я тут же разыскивал свою, так называемую, Габи. Чаще я видел её на том же месте. И каждый раз снова дрочил. Иногда я лишь смотрел на неё, и от этого мне становилось жарко. Тогда я шёл в кабинку
