наткнулся на слово «целка» и непроизвольно опустил взгляд и сдвинул колени вместе, действительно было не холодно, но меня прошиб какой-то озноб. Я стоял и водил взглядом по полу где-то с полминуты. Когда поднял взгляд, понял, что Махмуд рассматривает мои бедра. Он посмотрел на меня и спросил, не хочу ли я выпить:
— Можно: — коротко и быстро сказал я, отводя взгляд.
Он вышел в другую комнату. Я постоял, потом сел на кушетку. Мухмуд принес два стакана воды. Я чуть отпил и поставил на стол. Он залпом осушил стакан и сел рядом со мной, взяв резиновый молоточек. Сказал мне положить ногу на ногу и начал постукивать им по коленке. Реакции никакой не было. Мне почему-то стало прохладно и меня бил слабый озноб. Я выпил еще немного воды. Когда ставил стакан, он положил руку мне на бедро и стал его потрясывать и мять.
— Расслабься, не напрягайся, — успокаивал он меня. Опять стукнул. Я уже сам поднял ногу и не опустил ее. Он сказал мне, что у меня что-то не в порядке и как-то осуждающе гладил по спине у лопаток. Отложил молоточек в сторону и второй рукой начал опять якобы массировать мою ногу. Гладил ее нежно, постепенно перебираясь к внутренней стороне. Я сидел в каком-то непонятном оцепенении, боялся пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы заговорить с ним. Когда он обхватил мое бедро чуть ли не снизу, я попытался встать. Но он схватил меня за ногу и сильно прижал ее к кушетке. Я старался вырваться, но только ерзал задницей по сиденью. Махмуд придвинулся к моему уху, и сквозь горячее дыхание я расслышал:
— Боишься? — загадочно прошептал он.
Вдруг меня отпустил, и я в одних трусах рванулся к выходу.
Но впопыхах вбежал я в ту комнату, откуда он вынес воду. Она была уставлена какими-то золотыми украшениями, фигурками, повсюду стояли свечи. У стены стояла большой диван-кровать, уже расправленный или еще не заправленный. Я остановился перед ним. Тяжело дыша, оглянулся и увидел стоящего в проходе Махмуда. Он стоял и опирался на косяк. Улыбался и смотрел на меня как лев на антилопу.
Он подошел ко мне. Я постарался сделать шаг в сторону. Он пихнул меня, и я приземлился попой и спиной на кровать. Он даже не закрыл дверь. Да и я понимал, что весовые категории не равны. Он лег рядом, прижал меня одной рукой за грудь и сказал твердым тоном:
— Хули ты рыпаешься, как целка! Тебя, что с мужиками общаться не учили!?
— Что тебе надо? — пересилив страх медленно сказал я.
— Тоже что и всем в моем положении. Ты, сучка, как-будто не понимаешь!?
Я посмотрел на него недоумевающим взглядом. Он на меня.
— Ты что, и вправду целочка!?
— Кто?
— Что ни разу с мужиками не ебался!?
— Нет, я не.
— Пиздишь!
— Честно. Я ведь даже.
Давление его руки немного ослабло.
— Зря. В такую попку-ягодку надо хуи совать частенько. Тебе ни разу не предлагали? Мужики не приставали?
— Нет.
— У нас ты давно бы стал популярен среди мужиков. Пользовался бы спросом.
— У вас.
— У нас на Кавказе любят белых мальчиков и их блядские тела. Ты как, с девчонками часто ебешься?
— Ну, даже не знаю.
— Когда последний раз?
— Давненько было, наверное.
— Опять пиздишь! По тебе видно — ты и с бабами девственник! Ну пиздец! Впервые такого вижу!
— Ведь правильно! Ты целка везде и отовсюду!
— Ну-у-у.
— Откуда ж ты такой подарок судьбы?
Давление с груди вообще исчезло. Махмуд перевернул меня спиной к себе. Я думал, что он отвяжется. Но он стал стягивать с меня трусы. Стянул до колен, я ухватился за них. Снова перевернулся на спину, одной рукой держа трусы, другой прикрывая член с яйцами. Я начал дрыгать ... ногами. По-детски замычал-застонал, на глазах у меня образовались слезы — наверное, от неожиданности. Но Махмуд стянул таки с меня трусы и выкинул их в
