Аксиньи; Васька глубоко вздохнул.
Прошло еще дня дна, н хо. 1яика устроила Ваське место и больнице.
Приехал. ча ним больничный фургон с фельдшером и служащим. Ваську осторожно свели сверху в кухню, и там он увидел всех девиц, столпившихся у двери в комнату.
Лицо его перекосилось, однако он ничего не сказал им. Они смотрели на него сурово и серьезно, но по их глазам нельзя было бы определить, что они думают при ииде Васьки. Аксинья с хозяйкой надевали на него пальто, и все в кухне тяжело и хмуро молчали.
— Прощайте! — вдруг сказал Васька, наклонив голову и не глядя на девиц. — Про... прощайте!
Некоторые их них молча поклонились ему, но он не видел этого; а Лида спокойно сказала:
— Прощай, Василий Мироныч...
— Прощайте... да...
Фельдшер и больничный служитель взяли его под мышки и, подняв с лавки, новели к двери. Но он опять поворотился к девицам:
— Прощайте... был я... точно что... Еще два или три голоса сказали ему:
— Прощай, Василий...
— Ничего не поделаешь! — тряхнул он головой, и на лице его явилось что-то удивительно не подходившее к нему. — Прощайте! Христа ради... которые... которым...
— Увозят! Уве-езут его, маво милого... — вдруг дико завыла Аксинья, грохнувшись на лавку.
Васька дрогнул и поднял голову кверху. Глаза у него страшно заблестели; он стоял, внимательно вслушиваясь в этот вой, и дрожащими губами тихо говорил:
— Вот... дура! Вот так ду-ура!
— Идите, идите! — торопился фельдшер, хмуря брови.
— Прощай, Аксинья! Приходи н больницу-то... — громко сказал Васька. А Аксппья всё выла...
— И на-кого и-ты-это-мопя по-оки-икул!... Девицы окружили ее и смотрели на ее лицо и ни слезы, лившиеся из глаз ее.
А Лида, наклонясь над ней, сурово утешала ей:
— Ну, чего ты, Ксюшка, ревешь-то! Ведь не умер он... Ну, иоидешь к нему... ну, вот завтра и пойди!..
