— Ну и покажи мне своего будущего мужа. — сказал Женька
Я приподнялась над диваном, дотянулась рукой до древнего, почти антикварного серванта и вытащила фотографию, которая занимала почетное место между стеклами.
Женька принялся серьезно ее рассматривать, морща лоб, отчего его лицо приобрело такое выражение, как будто он решает сложную задачу на толчке.
— Дохлый какой-то: — Наконец выдал он — Ты же говорила, что любишь больших мужчин.
— Сам ты дохлый. Я где-то читала, что у каждой женщины в подсознании живет образ ее отца, как идеального партнера.
— Да, я тоже много всякой дряни читал
— Ой, какие мы умные, какие начитанные. Ничего, что я здесь голая?
— Ничего, ничего. Я много всякой дряни видел.
Я немедленно вскочила, дабы красиво удалиться. Но, ввиду того, что я лежала у стенки, то скакать мне предстояло через весь диван и через большого Женьку, а потому, он без труда поймал меня за ногу, отчего я шмякнулась на его широкую грудь, чуть не проехавшись носом по ковру. Красивый уход оскорбленной дивы серьезно смазался.
Женька затащил меня на диван и придушил подушкой. Я куснула его за палец, вырвалась, но была вновь поймана за ногу при попытке пересечь лежащее на пути тело.
Под руку попался ушастый плюшевый заяц, подаренный мне на день рождение еще в общаге и путешествующий теперь со мной по Москве. Зайцем я и треснула Женьку по лбу.
— А ты, между прочим, его видел. И не надо делать вид, что не узнаешь.
— Быть того не может.
— Помнишь, когда вы с Катькой пришли в первый раз? Помнишь, парня, который сидел на балконе, когда ты мне лекцию по астрономии читал? Так вот, это был он.
— Не помню. Не помню, что б кто-то сидел на балконе. А уж разговаривать с тобой о звездах, по-моему, никому не придет в голову.
Еще удар зайцем.
— А что ты будешь делать, если он сейчас придет? — Пугаю я Женьку.
— Я не гордый, я и с балкона спрыгну.
— Ты и не храбрый, тут первый этаж.
— Ах, так. Хорошо. Я не шевельнусь, даже трусы не одену. Проходи, скажу, тезка, давай знакомиться. Общая тема для разговора у нас уже есть.
Проблема состояла в том, что Женька считался официальным другом моей университетской подружки Катьки. Как говорится, не одна была бутылка выпита вместе и не одна ночь потрачена на беседы о том, какие мужики сволочи и какая женская дружба сильная вещь. Осложнялась же проблема тем, что я собралась замуж. В районном московской загсе лежало заявление, из которого следовало, что некий молодой человек, по иронии судьбы — тоже Женя, и я, желают сочетаться законным браком.
— А ты, что будешь делать, если Катька зайдет в гости по старой привычке?
— Я? Ну ты, милый, задачи ставишь. Не знаю, наверно, провалюсь под землю. Или тоже брошусь с балкона, только заберусь повыше.
— Интересно, как это будет выглядеть. Ты поднимешься на последний, девятый этаж, позвонишь в дверь к незнакомым людям, тебе откроют с вопросом, что вы, девушка, хотите, а ты молча проследуешь через квартиру, на глазах у изумленных хозяев начнешь отдирать заклеенную на зиму балконную дверь.
— Нет. Я культурно попрошу у них разрешения броситься с их балкона.
— А они скажут, да — да, пожалуйста, конечно, проходите. Можете посмотреть журналы, пока наш дедушка отклеит балконную дверь.
— А с чего ты взял, что они еще не отодрали дверь? На улице июнь.
— А с чего ты взяла, что они ее отодрали? И вообще, что ты имеешь ввиду под словом «отодрали»?
— Ой, какой ты нудный! Боже, какой ты нудный!
Женька наклоняется надо мной, его широкие плечи бывшего профессионального спортсмена закрывают мне весь потолок и я не успеваю, как это часто бывает, поймать мысль о том, что люстру бы надо протереть влажной тряпкой.
— Да, я нудный. Да, такой я нудный. — Шепчет он,
