газетой, и Тим послушно взял ее:«ПОДВИГ ФАНА» — кричал заголовок. — «ПОКЛОННИК ПОЖЕРТВОВАЛ СОБОЙ РАДИ КУМИРА. Страна должна знать своих героев! Простой американец Тимоти Коллинз спас звезду Дженни Уайет, прикрыв ее своим телом, когда злоумышленник плеснул в нее кислотой. Дженни не пострадала, злоумышленник задержан, мистер Коллинз с тяжелыми ожогами груди доставлен в больницу Сент-Кристофер. Антирасистские выступления Дженни Уайет настраивают против нее ревнителей старых обычаев. Это уже вторая попытка изувечить Дженни, и скоро ей придется выступать под конвоем полиции, — что, несомненно, добавит пикантности в ее...» — Так, что у нас тут с бинтами... Так... Так... — бормотал патефон, грузно переваливаясь вокруг Тима. — Так... Как вы хотите, ребятки, а через полчаса надо на процедуры. Все, я ушла. Ушла! Не смотрю я на вас! Только не замучай его, детка! Ты вон какая прыткая, сиськи так и горят, а он из-за тебя чуть не подох, между прочим...Хлопнула дверь. Тим и Дженни посмотрели на нее, потом друг на друга... на пол полетел халат, натянутый впопыхах на разгоряченные плечи, — и снова океан смуглой влаги затопил Тима, и снова горячий язык жалил его в самое горло...Они так хотели друг друга, что взорвались на десятом или двенадцатом толчке. Дженни выла и размазывалась мягким месивом по Тиму, — а тот простреливал ее разрядами жидкого огня, долгожданными, как вода в пустыне. Они терлись щеками, царапались, хрипели, кусались — и долго, мучительно кончали, выедая друг друга ртами и гениталиями.Потом густая, тягучая лавина удовлетворения, жирная, как бульон, залила их сытостью — и лишила силы. Дженни была теплой, близкой и родной... Она росла из Тима, прямо из гениталий, вросших в ее тело, и у нее было его, Тима, сердце, его душа и нервы. Это было удивительно, неописуемо, необыкновенно и блаженно, как в раю.Доверху полный Дженни, Тим закрыл глаза — и мягко отвалился в сон.***Его разбудили толчки, резкие, грубые, будто в него вколачивали сваи.Они били в висок, пульсируя цветной ноющей болью — «Де! Де! Ирр...» — Где? Где? — орал кто-то в ухо Тиму...Веки дрогнули и впустили в себя жесткий свет.Дженни не было. Вместо нее над Тимом громоздился краснокожий громила из толпы и тряс его за плечо, выкрикивая: — Где? Где? Где эликсир? Куда ты его дел, кусок бинта? — Ка... какой эликсир? — переспросил Тим, хоть и сразу понял, о чем речь. — Эликсир Вофхомото! Старуха отдала его тебе. Великий Эликсир индейцев, дающий тайную силу и... Где он? — Кто вас впустил? — Кто надо! Где Эликсир, сраная кишка? — Эээ... видите ли...Тим, хоть и впрямь чувствовал себя сраной кишкой — нашел силы более-менее внятно рассказать о судьбе зеленой склянки, умолчав о том, что произошло с ним и с Дженни.Громила выслушал его; затем, помолчав, потянул носом — и оскаблился: — Не-ет, парниша. Старого Мэтью не проведешь. Он где-то здесь. Я чую его. Тебе придется отдать его, иначе... — Послушайте. Я никогда ни у кого ничего не крал. Есть свидетели, в конце концов... — Ебал я твоих свидетелей в их сраные потроха. Эликсир здесь, и завтра я приду на ним. И если ты не...Когда Тим пришел в себя — громилы уже не было. «Проклятая миссис Патефон пускает кого попало за бабки...»Надо было звонить в полицию. Тим попробовал встать, и, к его удивлению, у него получилось. Тело слушалось его, хоть в ушах и шумело, как в вагоне подземки.Под кроватью Тим нашел свои туфли. Обувшись, он сделал два шага к двери — и остановился, ощутив скрежет.«Какая-то хрень попала в подошву», подумал он, «камень или стекляшка». Вернувшись к кровати, он задрал ногу — и увидел осколок зеленого стекла, застрявший в подъеме.Осколок был покрыт пленкой подсохшего осадка. Тим сразу понял, что это.Поколебавшись минуту, он поднес было руку к подошве, но отдернул ее; посидел, глядя перед собой, затем увидел на тумбочке
