неустойку в размере десяти тысяч у. е.» Заверишь подпись у нотариуса. Завтра в это же время жду тебя на этом же месте. Опоздаешь — можешь больше не звонить. С собой возьмешь пару халатов, спортивный костюм, минимум белья. Все.
Расписка отрезала все пути к отступлению. Нет, ну ни хрена себе.
— — --------------------------
Шел третий день. Танька лежала на собачьей подстилке у двери в обычной московской квартире. Да и Таньки уже не было В первый день, когда
захлопнулась тяжелая сейфовая дверь, ей объяснили правила ее жизни на ближайшие три недели. Полное послушание. За малейшее неподчинение наказание. Танька не удержалась — И какое же. Ответом были две увесистые пощечины. Отзываться на имя Тета. Спать на полу у входной двери. Питаться только фруктами, они в холодильнике. Ходить можно в туалет, ванную и кухню. В комнаты только для уборки и когда позовут. Все, что ей будут говорить — выслушивать стоя на коленях и не отводя глаза. От нее — только ответы на вопросы, первой рта не открывать. Отвечать — да, господин и нет, господин. Попытка позвонить рассматривается как отказ от процедур (телефон фиксирует все звонки). В этом случае ее расписка будет передана одному серьезному человеку, а уж он найдет способ получить с нее долг. Через двадцать дней она свободна и, если сочтет нужным, может потребовать денежную компенсацию за все, что с ней происходило.
В первый день, объяснив ей все, ее новый хозяин ушел, приказав ей к его приходу вытереть пыль и вымыть пол в комнате. Танька сперва хотела послушаться, но что-то внутри подзуживало ничего не делать. Ну даст пару раз по морде — дальше то что. Она развалилась на диване и включила ящик. В комнате не было ничего пугающего. Большой диван, звуковая аппаратура, компьютерная стойка, много книг, пушистый ковер на полу:
Хозяин вернулся через несколько часов. Оценил ситуацию и ничего не сказав, принес длинный деревянный брус. Таньке стало не по себе — он что, этой дубиной бить собирается. Додумать она не успела. Мощный рывок за волосы поставил ее на ноги а удар в солнечное сплетение заставил согнуться. Еще один рывок поднял снова, а от следующего удара, куда-то в шею в глазах потемнело, и Танька свалилась на пол. Она еще почувствовала как с нее сдирают одежду и сознание ушло.
Очнувшись, она нашла себя связанной. Ее запястья и локти, колени и лодыжки были привязаны к брусу тонким шнуром, широкий ремень притягивал к брусу шею, другой такой же притягивал поясницу. Танька была обернута вокруг бруса так, чтобы ребро впивалось ей в тело по всей длине. Одежды на ней не было. Хозяин полулежал на диване и курил. Заметив Танькины открытые глаза, он неторопливо подошел и ногой повернул к себе голову своей воспитанницы.
— Работать начнем завтра. А пока пусть тебе не покажется, что я с тобой шучу. Будет больно. Терпи. Можешь тихонько скулить. Начнешь кричать — заткну рот. Думай, что это не с тобой — будет легче.
Как можно так думать — Танька не поняла, но шутками не пахло. Хозяин завязал ей глаза темной повязкой и вышел. Ребро бруса резало тело все сильнее. Затекали руки и ноги. Танька тихонько заплакала.
— Уже — послышался равнодушный голос — Что-то ты быстро. Ты ведь не думаешь, что это все. Это даже не начало.
Когда упал первый удар, Танька даже не поняла, что это. Отвлекала боль в стянутых руках. От второго она взвизгнула, но, вспомнив про обещание заткнуть рот, сжала зубы. Ее пороли чем-то тонким и жестким. Первые удары можно было терпеть, но потом каждый следующий ложился раскаленной полосой. Танька снова заскулила. Это не помогло. Теперь хозяин бил реже. Она слышала как он отходил, закуривал, подходил снова, отвешивал пару ударов и опять отходил. Так было еще хуже. Ждать каждого следующего удара и не знать когда это кончится: После очередного удара Танька почувствовала как по бедру покатились капли крови.
