своём гневе! Огромные глаза сверкали, пуская на него чёрные молнии. Пунцовое личико с припухшими рубиновыми губками, дрожащая обнаженная фигурка, метающиеся по телу косы, — всё вызывало в нём желание прижать её к себе и немедленно овладеть этой красотой.
— А ты не подумала, — вновь спросил он, — что это был... пиратский корабль?
— Пиратский? — голос Анны упал, и она плюхнулась на кровать.
— Да, пиратский... И теперь мы, как овцы, должны сидеть и ждать своего часа. Хорошо, если нам повезёт, и никто не заметит нашего присутствия здесь. А если... если нас обнаружат...
Анна беззвучно зарыдала, уткнувшись лицом в подушку.
Анри заснул, и Дюваль опустил его в колыбель. Слёзы Анны разрывали ему сердце. Да он был зол на неё, но едва увидел худенькие плечики, содрогающиеся от слёз, как злость прошла без следа. Дюваль бросился к ней, привлёк к своей груди, зашептал срывающимся голосом:
— Милая, девочка моя, не надо плакать! Это не стоит того! Ну, прости, прости меня! Я не знаю, что на меня нашло...
Он утопил её в своих поцелуях, шепча ласковые признания. И Анна, постепенно затихнув, привычно уснула в его руках.
Прошла неделя. Дюваль не покидал дома, боялся оставить жену и сына одних. Каждый день он выходил на берег и всматривался в море. Горизонт был чист. Постепенно тревога Сержа улеглась.
— Наверняка, это был парусник, зашедший сюда за пресной водой, — думал он. — Возможно, Анна права... Я действительно преступник... Окажись я в тюрьме, что стало бы с ней и Анри?... Они даже не носят моей фамилии... Мой сын незаконнорождённый...
Он прекрасно понимал, какое клеймо лежало бы на Анне и их сыне.
Наконец, Дюваль решил отправиться на охоту. Едва он углубился в лес, как услышал протяжный свист, хорошо знакомый ему. Так мог свистеть только один человек в мире — Старина Джим. Дюваль вздрогнул и насторожился. Вскоре ему навстречу из густых зарослей вышла знакомая фигура. Перед ним стоял Джим.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
