заставляет всех застыть. Но вот крик прекратился, и тишиной вновь овладел подстегивающий ритм барабана, а фигуры с поднятыми вверх руками и с распахнувшимися балахонами все ближе и ближе подходят к Николь.
Черные фигуры в балахонах формируются в нечто вроде процессии и медленно приближаются к стоявшему в центре зала предмету, только теперь замеченному мною, Это какой-то цилиндр, диаметром примерно в метр, Сзади него установлено нечто, напоминающее алтарь или жертвенный стол.
Одна из фигур отделяется от группы и идет во главу жертвенного стола. Из черного балахона появляются задрапированные в длинные красные перчатки руки и расстегивают большую пряжку на шее... Резкое движение плеч... Играют трубы... Глухо раздается дробь невидимых барабанов... Балахон раскрывается и падает вниз, обнажив мерцающее бликами женское тело, едва прикрытая нагота которого вызывает бешеное желание обладать и повелевать им...
Тяжелые груди колышутся в такт движениям тела, подчиняющегося все более громким, все более настойчивым звукам. Соски, обрамленные нежными контурами темно-красного цвета. Пояс, подвязки, чулки — такого же цвета. Руки тоже затянуты в красные по локоть перчатки. Матово-красными бликами отливает и маска на глазах.
Однако камуфляж не помешал мне сразу же узнать, кто скрывается за этой волнующей чувства полунаготой, — это была Карина! Она высоко поднимает руки, простирает к сводам и слегка разводит их, будто желая кого-то обнять. Живот и бедра ускоряют вращательные движения. Музыка становится все тише и глуше, пока не смолкает совсем.
Сквозь капюшон слышу голос Карины. Все, что она говорит, звучит настолько дико, что я с трудом верю своим ушам: «Вот... смотри... вот я... твоя рабыня... я призываю тебя... выслушай меня...» Вижу, что Николь немного успокоилась, хотя глаза по-прежнему широко раскрыты, но, по крайней мере, она уже не пытается вырваться из цепей. Правда, мне так и не понятно, как вообще могла произойти сцена, разыгравшаяся с девушкой перед моими глазами, ведь средство, которое ей незаметно дали, уже давно должно было бы произвести необходимый эффект и превратить Николь в визжащую от похоти бабу.
Вновь слышится музыка. Это знаменитый сексуальный танец гетер, ритмы которого произвели эффект искры, и балахоны слетели с тел Светланы и Марии. Однако одна из фигур, по-прежнему завернутая в черную материю, отделяется от группы женщин и отходит куда-то на задний план, откуда она, скрестив руки на груди, неподвижно наблюдает за происходящим, что еще более усиливает впечатление мистичности всего этого спектакля. Это, по-видимому, Олег, догадываюсь, и мне становится все более интересным, какую же роль себе придумал хозяин «шабаша ведьм».
Фигуры почти полностью обнаженных женщин дергаются в бешеном темпе, но вскоре замечаю, что постепенно их движения начинают приобретать какую-то целеустремленность. Все, что выделывает при этом Мария, безумно возбуждает, и меня охватывает дикое желание впиться в тело этой чертовки и насладиться скрывающейся в нем бездной.
Как тяжелы и крепки груди с торчащими стерженьками сосков, окрашенных в темно-красный цвет! Их подрагивающие, вибрирующие колыхания в такт танца все больше распаляют меня, где-то внизу начинаю ощущать приятную ломоту и щекотку, а движения Марии переходят в бурный взрыв чувств.
Но что меня по-прежнему завораживало в теле Марии, так это изумительный по форме лобок, полностью лишенный какого-либо волосяного покрова. Эта уже по-женски полная, изумительно пропорционально сложенная выпуклость, созревшая и раскрывшаяся во всей своей красоте в сочетании с полностью обнаженной пещерой любви молоденькой, еще никем не тронутой девушки, вызывала у меня невольный стон.
Двигаясь в диком танце, Мария широко расставляет ноги, явно испытывая наслаждение от чего-то известного только ей одной. Содрогающееся тело,
