вдруг спросил: — Белль, можно тебе задать один вопрос?
— Какой? — Аннабелль посмотрела на него.
— Кто я для тебя? — Алексис серьёзно и печально посмотрел на девушку. — Почему ты помогаешь мне каждый раз, когда я прошу тебя о помощи, и ещё чаще — даже когда я о ней не прошу? Почему ты помогла мне сейчас, почему ты помогла мне, когда я расстался с Виктором? Почему ты убедила своего отца оплатить моё лечение, когда я лежал в больнице полгода назад?
— Лекс... — Аннабелль на миг отвела глаза, но затем с грустью и теплотой посмотрела на юношу. — Ты мой друг. А я помогаю всем своим друзьям — не тебе одному. Я помогаю тебе, потому что я могу это сделать. Разве ты не помогаешь мне с учёбой, когда я прошу тебя об этом? А про твою операцию... Лекс, ты же студент, живущий на стипендию, у тебя нет ни одного родственника на четыре световых года вокруг — откуда бы ты ещё взял деньги на оплату лечения? — она с лёгким упрёком посмотрела на юношу, опустившего глаза.
На несколько секунд над столиком повисло молчание, которое внезапно нарушил Виктор:
— Слушайте, а вы китайский понимаете?
— Немножко, — ответил Алексис, слегка удивившись. — В школе на Центавре учил, потом здесь на первом курсе.
— Я — постольку поскольку, — сказала Аннабелль. — Всё-таки я на Марсе живу, а тут китайцев немало.
— Эмили ведь со своей мамой по комму разговаривала? — спросил Виктор. — Вы поняли, о чём?
— Вроде с мамой, но я особенно не вслушивался... — ответил Алексис. — А что?
— Это не её мама там снаружи? — Виктор кивнул в сторону занимавшего всю стену прозрачного окна.
(Окончание следует)
