Имена байкеров изменены.
— Нинка, — Катюха орет в трубку телефона и я морщусь.
Нет, она классная, моя подруга. Если бы только так не орала. Но не орать она может. Во — первых, потому, что она слишком большая, во-вторых, потому, что это Катюха. Женщина-гренадер. Сто семьдесят восемь роста, девяносто три киллограмма веса. Кукольное лицо, огромные голубые глаза, кудрявые белые волосы.
— Катя, блин, чего тебе надо? Ты знаешь, сколько времени?
Времени, кстати, было что-то около полудня, но я полночи прокатала по трассе и сейчас отчаянно хочу спать.
— Нинка, времени уже до чертовых ипиней. Поехали в Тинкан.
Делать мне больше не хрен, как только трястись по пробкам три часа на забитый дурным народом общественный пляж.
— Нинка, блин, не зли меня. Ты знаешь, что там сейчас.
Знаю. Там — ад. Куча неместного народа, засранный пляж и горы мусора. Че я там не видела?
— Нинка, там сегодня открывается байкерский фестиваль. Если ты со мной не поедешь, считай, что мы не подруги.
Не, ну так-то, конечно, интересно. Не считая одной малозначительной детали: моего неприятия байкерского движения в целом. Как только открывается мотоциклетный сезон, меня начинает колотить мелкой дрожью. Когда эти... нехорошие люди... обходят меня с двух сторон, берут в клещи и начинают выписывать восьмерки в свете фар... Знаете, я люблю адреналин, но не до такой степени.
— Катька, не вариант. Ты меня знаешь, я с двумя колесами плохо дружу. У меня точек соприкосновения с ними нет.
Она начинает ныть. Долго, нудно, монотонно, в уши. Наконец, я сдаюсь.
— Хорошо, но с одним условием. Я сплю в машине, а ты окучиваешь своих байкеров.
— Ура-ура-ура.
Я собираюсь. Злая, невыспавшаяся и раздраженная. Бросаю взгляд в зеркало — вроде ниче. Выхожу на стоянку, выбираю взглядом — «Мазда», или «Паджерик». «Мазда» мобильнее, но «Паджерик» проходимее. С другой стороны — трасса до Тинкана, вроде, приемлемая. Выбираю гонку, не хочу трястись три часа по трассе. Обернусь за полтора часа, еще поспать дома успею.
Катюха плюхается на сиденье огромной благоухающей глыбой. И сразу включает музыку.
— Нинка, там американцы приехали.
Это ее голубая мечта: поймать американца на крючок. Только непонятно, зачем для этого надо нестись на сборище волосатых мужиков. Забрось анкету в интернет, и всех делов. Ан нет... нормальные герои всегда идут в обход.
К Тинкану подъезжаем глубоко после обеда. Пляж забит мотоциклами, сверкающими на солнце, кучей разномастного народа и пивными палатками. На сидениях железных зверей сидят их хозяева, демонстрируя свою брутальность. Посреди колес бродят золотоволосые богини в кожаных шортах. Вообще, красиво, но не для меня. Катька вливается в этот поток, как своя. Несмотря на свои, мягко говоря, нестандартные размеры. А я паркую машину в тенек и откидываю сиденье.
Тук-тук-тук.
Кто там? Это я — почтальон Печкин, принес заметку про вашего мальчика.
— Катька, отвали, — говорю я сонно, — лучше воды принеси.
Тук-тук-тук.
Не открывая глаза, опускаю стекло. На сидение падает бутылка минералки. Катька, спасибо.
— RX-8? Роторный движок?
Давлюсь минералкой и откашливаюсь. Понятно, что не Катька, но кто, блин, такой умный.
Перед капотом стоит... стоит... чудовище. Нет, я не ошибаюсь. Это именно чудовище.
Во — первых, волосы росли отовсюду. На голове их было совершенно невообразимое количество, они спускались по плечам, закрывали лопатки и развевались по ветру. Вдобавок, он был бородат, что я ненавижу. В довершение этой живописнейшей картины он был татуирован.
Завожу движок, пытаясь незаметно смыться. А Катька, ну ее на фиг, сама разберется. Даю задний ход и упираюсь в чьего-то железного коня. Твайю мать. Вот, не хотела ехать, какого хрена приперлась. Если покарябала, сейчас, блин, платить придется. А эти сволочи бывают раз в пять дороже моей «Маздайки». Выгребаюсь из машины, подхожу к невольной жертве
