незагорелая, восхитительной формы, казалась просто белоснежной на контрасте с напряжёнными, алыми сосками. Дмитрий страдальчески наморщил лоб и криво улыбнулся:
— Ах, да... Инструкции... — он помолчал немного и продолжил — Давай, попробуем.
Прилежно следуя Диминым указаниям, Таня подняла левой рукой его член и направила к своей промежности. Пальцами правой, она, как могла сильно раздвинула в стороны половые губки, немилосердно растягивая влажную розовую плоть и медленно сместилась, прижав головку члена ко входу во влагалище.
— Замри! — хрипло произнёс Дмитрий. Секунды три он смотрел туда, где были её руки и совершив над собой форменное насилие, закрыл глаза. Если бы не сдерживался, он мог бы кончить от одного того, что видел.
— Главное — не спеши. Насаживайся медленно. И двигайся. Немного двигайся вверх-вниз, и всякий раз старайся опуститься чуть-чуть пониже. Ладно?
Девушка молча стала опускаться и двигаться так, как он ей сказал. Вначале Тане показалось, что исполнить задуманное просто невозможно — член только глубоко вминал её тело и ни на сантиметр не проникал. И боли не было. Дмитрий сжал кулаки, отдышался и прошептал:
— Давай же, девочка, расслабься, впусти меня...
Опьянение качало — теряя равновесие, Таня отпустила и себя, и Диму, заломила руки за спину и судорожно вцепилась в его колени. Терпение иссякло — она зажмурилась и всем весом смело надавила, втискивая в своё жаждущее влагалище здоровенный Димин ствол. Он стал входить, растягивая так, что ей казалось, будто кости начинают расходиться, но боль была вполне терпимой.
— Отлично, — подумала Татьяна, перевела дух, и продолжила, двигаясь указанным Димой способом. Ниже. Глубже. Стоп. Препятствие...
Дмитрий открыл глаза и с тревогой посмотрел на девушку — её глаза были закрыты и на сосредоточенном лице было написано опасное упрямство. Он продолжал смотреть — она сильнее вцепилась в его колени и с усилием насадилась.
И боль пришла. Таня резко набрала полные лёгкие воздуха и шумно задышала, как в родах. Милое личико исказилось гримасой боли и по пылающим щекам потекли слёзы, повисая на подбородке, и стали капать ей на грудь и Диме на живот.
Дмитрий чувствовал нечто непонятное — смесь похоти, жалости, жестокости и какого-то первобытного страха. Он молча смотрел и думал, что вот, она сейчас его в себя рожает. Похоже, алкоголь дал ей доступ к древним женским инстинктам и она дышала, дышала, как роженица, стараясь облегчить страдания.
Насадившись полностью, Таня остановилась и стала неподвижно — ждать. Боль отступала. Дыхание затихло. Таня ликовала — та, обжигающая боль почти ушла, осталась только маленькая боль и чувство невероятного растяжения, небывалой заполненности. Таня очень осторожно переместилась, упёрлась кулачками в постель у Диминых локтей и медленно начала его трахать. Зрачки её расширились сильнее и сумасшедшие, русалочьи глаза приблизились вплотную.
Она впилась в него глубоким поцелуем, схватив его запястья и вжимая его руки в постель. Дмитрий жадно целовал её и чувствовал густые, горячие капли, падающие ему на кожу в паху. Влагалище было почти болезненно тесным, и... в нём было как-то странно неспокойно — он ощущал перемещение нажима, пульсацию давления, подвижную сминающую силу и это было нечто!
— Как... Как ты это делаешь? — запинаясь и задыхаясь спросил Дмитрий. Он чувствовал, что очень скоро кончит. Не прекращая двигаться и тоже тяжело дыша, она устало усмехнулась и глядя на него в упор, ответила:
— Слушай, я делаю это в первый раз, а первый блин, сам знаешь... Тебе придётся потерпеть.
— Да не возможно этого терпеть! Ч-чёрт! Ты так тискаешь мой член, что... А-а-а, развяжи меня, я хочу умереть, как мужчина! — Дима и смеялся и стонал одновременно.
Таня закрыла глаза и вчувствовалась — его твёрдый ствол стал сильно вздрагивать внутри неё, мужские руки напряглись,
