видела и слышала. Когда поняла, что эта сучка не шутит и может забить тебя, я вошла в комнату и оттащила Эльку в сторону. Правда, к тому времени ты уже отключилась. Ну, дала я ей пару оплеух, чтобы остыла и сказала, что заложу её со всеми потрохами и прошлые делишки вспомню. Подействовало. Потом отнесла тебя сюда и стала дожидаться, пока в себя придешь. Почти два дня ждала. Так-то вот!
— А вы сами-то кто? — не удержалась Тина.
— Я-то? — Маша передернула плечами, — незаконнорожденная дочь Арсения. Но он меня не признает, а Элька иногда пользуется моими услугами, как массажистки.
— А я думала, что вы — тоже рабыня, только на особом положении.
— Думай, как хочешь, — махнула рукой девушка, — По одежде судишь?
— Ну, ... да, в общем, — созналась рабыня.
— Ну и дурочка, — Маша снова улыбнулась, — Я в моностыре живу. А на работу в таком виде хожу. Теперь ясно? Я — сестра милосердия. Только в этом доме косынку с красным крестом не надеваю. Я людей пользую, а не зверей, пусть даже в человеческом обличии.
— А нательный крест? — спросила Тина.
— Этот крестик никому не показывают. Под платьем он. К сердцу ближе. И хватит об этом. Тебе завтракать пора.
Тина ела молча, не задавая вопросов, но, когда Маша уложила её на массажный стол, решилась попросить о помощи.
— Вряд ли я смогу тебе помочь, — грустно ответила девушка, — Я дала обет не влезать в чужие дела. Я отошла от мирской жизни. Извини уж.
— А Эрику вы тоже будете лечить? — вдруг спросила Тина.
— Если попросят, и если она жива останется, — монашка грустно вздохнула, — Только Элька не захочет оставить ей жизнь. У них там что-то серьезное. Поживем — увидим. Ты о себе сейчас лучше подумай. Кстати, не пытайся бежать. Двери на крепком запоре. А если снова поймают — забьют до смерти. И бежать отсюда некуда. Кругом топи непроходимые.
Тина не стала больше распрашивать эту странную сестру милосердия.
Через три дня появилась госпожа Эльвира в сопровождении Федора. Войдя в комнату, она, бросив злобный взгляд на рабыню, сунула Маше в руку пачку долларов и выпроводила восвояси. Окинув взглядом Ти, стоявшую на коленях с опущенной головой и руками, заложенными за спину, она швырнула в её сторону одежду и рявкнула:
— Одевайся!
— Да, госпожа, — произнесла девушка.
Как и следовало ожидать, одеждой была униформа служанки: короткое платье из черного латекса и белый передник. Никакого нижнего белья Эльвира не дала, зато позволила обуться в мягкие тапочки, очень похожие на чешки.
— Федор! — обратилась она к мужчине, — Закуёшь её и приведешь ко мне.
— Понял, госпожа, — без особого энтузиазма ответил Федор, мотнув своей огромной головой.
Дождавшись, когда за Эльвирой закроется дверь, он, плотоядно улыбаясь, подошел к девушке и, достав из кармана ремень, связал ей руки за спиной.
— На колени, рабыня, — приказал Федор, — Поиграем.
Он начал медленно расстегивать ширинку, ехидно поглядывая на Тину, стоявшую у его ног. Справившись с застежкой, мужчина извлек на свет божий огромный орган и помахал им перед самым носом девушки.
— Советую со мной дружить, — как змея, прошипел он, хватая Тину за волосы и притягивая к паху, — Отсосешь у меня красиво, а я помогу тебе избежать многих неприятностей.
Рабыня старалась, как могла, и в скором времени Федор задергался и извергся мощной струей, от которой Тина чуть не захлебнулась. Прорычав что-то невнятное, мужчина погладил девушку по голове. Достав из кармана брюк носовой платок, он заботливо вытер ей рот и помог подняться и освободил руки.
— Пойдем, — как-то странно ласково сказал мужчина, — Госпожа будет ругаться.
Признание Алины
После знакомства с Татьяной несколько дней Алина ходила, как в воду опущенная. Перед уходом фотомодель незаметно от Игоря сунула ей за пазуху конверт с фотографиями.
— Дома посмотришь, — шепнула она на ухо.
Вечером, дождавшись, когда все
