обволакивающую полость её мокрого рта, и мне будто становится немного легче — по крайней мере, проходит головокружение. Я не помню, когда она успела расстегнуть ширинку и спустить с меня брюки, которым давно пора в стирку, но её губы уже делают прогулку от основания члена и почти до головки, слегка не доходя. Она немного волнуется и, скорее всего, не имеет достаточного опыта, потому что пока не применяет ни язык, ни тем более зубы, а мои самые чувствительные места остаются нетронутыми.
В какой момент мне надоедает имитация влагалища ртом, и я вынимаю свой член, аккуратно поднося к её губам. Видимо, она понимает, что я хочу, потому что, наконец, высовывает язык и начинает лизать мою головку, а затем смелеет, и начинает погружать её к себе в рот, даже слегка покусывая зубами. Мышцы моего живота напрягаются до предела, потому что она действительно неплоха, а икры начинают слегка подрагивать. Но я смотрю вниз, и вижу вместо девушки Её. Она сосет мой член и одновременно с укором смотрит мне в глаза.
В моей голове будто взрывается бомба, и на секунду все мутнеет. Из последних сил я беру за щеку девушку, лицо которой все время меняется то на восемнадцатилетнее наивно-юношеское, то на такое до боли знакомое и родное. Не дав довести дело до конца, я вынимаю член и засовываю его обратно в трусы. Не обращая внимания на недоуменный взгляд, я стукаю по кнопке, и лифт преодолевает еще один этаж.
Она, наверное, смотрит недоуменно на меня, но мне все равно. Я вываливаюсь из кабины и иду к своей квартире, уже не уверенным, что в лифте действительно был кто-то еще со мной. Откуда эта девушка? Я не помню. А Она не могла там быть. Её уже давно нет, к тому же Она как-то сказала, что питает к минету отвращение. А, может быть, я сам автофеллировал там? Что происходит? Где я?
Я у собственной квартиры. Так, отлично — хотя бы что-то мне понятно. Вдруг резко потолок начинает подниматься, и я с криком бросаюсь к ручке и держу её, чтобы не упасть. Пол из горизонтального положения уходит в вертикальное, я зажимаю глаза и держусь за ручку, только бы не свалиться, здесь же высоко, почему дом летает...
Открываю глаза — все на месте. Пол, потолок. И моя дверь, за которую я судорожно держусь. Пот застилает мне глаза, поясница неприятно вспотела, и теперь у меня ощущение, что на спину мне вылили ведро воды. Я делаю три глубоких вздоха, засовываю руку в карман, достаю ключи, вставляю в замок, поворачиваю два раза направо, вхожу в дом, оборачиваюсь, закрываю дверь, вставляю ключи в замок, поворачиваю два раза направо, оборачиваюсь и натыкаюсь на Неё. Она стоит в домашней маечке и шортах, в руках у Неё любимая чашка со звездами, а брови, как обычно, нахмурены, хотя на губах и блуждает привычная Ей улыбка.
— Ты уже вернулся? Извини, я думала, ты придешь ко мне позже.
Перед глазами проносится вспышка, и я просто падаю на пол, как срубленное дерево. Успеваю подумать, что сбил вешалку, а потом просто вижу перед собой Её домашние тапочки. Изображение рябит и тускнеет, будто кто-то выдернул меня из розетки. Улетаю...
***
Пять лет назад я решился и слегка тронул Её за плечо. Она обернулась и приятно улыбнулась:
— Вы что-то хотели?
Я провел рукой, будто у меня зачесался затылок, и смущенно пробормотал:
— Извините за беспокойство... эээ... я тут на маркетолога учусь... мы с вами на конференции одной выступали...
— Но я заканчиваю журналистику!
Она улыбнулась еще чуть шире, сверкнув карими глазами, и я вообще поплыл.
— Ну... дааа... просто это было после, я остался посмотреть, классное, действительно классное выступление, правда, очень понравилось...
— Спасибо!
— Эмм... извини, а можно сесть? А то все места заняты.
— Ну, конечно! Будто в университетской столовой нельзя найти двоим места.
Она немного подвинулась и я аккуратно, будто боясь раздавить что-то ненароком или задеть её хотя бы краем плеча, сел рядом. Напротив я видел
