уважать его и доверять ему... Нет, доверять такому типу она больше не сможет, но в память об отце готова проявить свое милосердие.
***
— Дайте Ее Высочеству еще минут пять. Она крайне взволнована перед предстоящей церемонией и желает помолиться в одиночестве, — бросил Верлен Обер-церемониймейстеру через плечо, даже не останавливаясь. От него тут больше ничего не зависело, поэтому он мог смело заняться другими делами. От того, как покажет себя сегодня эта девочка, многое зависит. Королева не имеет права терять самообладание ни от страсти, ни от предательства. Пусть же учится себя контролировать — ей предстоит нелегкая судьба, и она должна постепенно учиться преодолевать трудности.
***
Все пронеслось перед глазами Шанталь как ураган, полный жизни, красок и звуков. Одно действо тут же сменяло другое — шествия, балы, конные прогулки, фонтаны, фейерверки, китайские фонарики над парком; лодки на темной воде, украшенные цветами; концерты; столы, ломящиеся от яств; смех, улыбки. Она только и успевала что менять платья, повторять давно зазубренные речи, раскланиваться своим придворным и гостям и веселиться, веселиться от души. Все походило на прекрасный сон, который забываешь тут же после того, как откроешь глаза, но долго еще ощущаешь его приторное послевкусие. И вот, в один прекрасный день она проснулась в своей спальне одна, на рассвете, и никто ее даже не разбудил, потому что сегодня ей полагался заслуженный отдых без каких-либо определенных расписаний. На губах Ее Величества расцвела самодовольная улыбка. Она уже знала, что все прошло великолепно, что все королевство было восхищено ее умом, образованностью, красотой, воспитанием и обаянием. Весь двор рассыпался в комплиментах, все искренне ее поздравляли, учтиво кланялись и приносили присяги в вечной верности. Весь цвет аристократии явился выказать ей свое почтение и принести торжественную присягу. Вся Валарингия ликовала и праздновала вместе с ней. Ее правление без сомнения станет триумфальным!
Шанталь с наслаждением потянулась в своей шелковой постели и уже собиралась позвонить в колокольчик, чтобы вызвать к себе свою фаворитку, Маркизу Вейльскую, Мари, но вдруг заметила в своих покоях какое-то движение. Она вскочила от неожиданности, готовая в любой момент закричать, но тут же потеряла дар речи, увидев, что из глубины комнаты выступил не кто иной как герцог Верлен. На нем был бархатный черный костюм со строгим фраком, расшитый золотом розовый жилет, белоснежное жабо и кружевные плиссированные рукава. Черные как вороново крыло волосы были собраны в хвост, синие глаза испепеляли ее насмешливой проницательностью. Королева не говорила с ним со дня коронации, а видела его только неделю спустя на церемонии присяги, когда он преклонил перед ней колено, как и все прочие подданные, и сухо поцеловал ее руку в перчатке. На полсекунды она отважилась встретиться с ним взглядом, и тут же потупилась в смущении: он смотрел дерзко, надменно и повелительно, вовсе не так, как подобало смотреть на свою королеву в момент клятвы. Всеобщая суматоха и праздничное настроение тут же выветрили волнительные ощущения из прелестной головки юной девушки, и она забыла думать о Верлене. К тому же она знала, что он никогда не любил шумные празднества и предпочитал оставаться в тени. Краем уха она слышала, что он, вроде бы, был занят важными государственными делами и именно поэтому не показывался ей на глаза. Теперь вдруг воспоминания о недавнем инциденте перед коронацией нагрянули с новой силой, и дыхание у девушки невольно перехватило.
— Что... что ты делаешь в моих покоях?
— Я всего лишь желал напомнить Вам, что послезавтра состоится очередной Королевский Совет. Вам пора приступить к исполнению своих обязанностей.
— Вы могли бы напомнить мне об этом и в другом месте! Не было никакой необходимости являться сюда!
К своему удивлению,
