Когда Витька проснулся, Лины рядом не было.Некоторое время он лежал с открытыми глазами, пытаясь отделить сон от яви. Он с трудом понимал, что ему приснилось, а что было на самом деле. В теле он чувствовал какую-то томную слабость, будто за ночь похудел на двадцать кило.Встав с кровати, Витька спустился вниз, натыкаясь на углы и стулья.Внизу он увидел Лину. Она улыбнулась ему так, что он вздрогнул, сразу же осознав — «НЕ СОН!...»Оглянувшись, нет ли кого рядом, Лина подбежала к нему: — Здравствуй! Здравствуй! — шептала она, обвивая его одной рукой и бодая обрубком другой. — Здравствуй! — хрипло отзывался Витька. Горло ему снова теснило предательской щекоткой...Вдруг Лина отскочила: послышались шаги.«Никто не должен знать, что мы любовники» — прозвучал в голове у Витьки ее голос, хоть Лина не открывала рта. — Что, папочка? — спросила она отца, вышедшего из-за угла. — «Что, что...» Завтрак стынет, а она чтокает. Доброе утро, молодой человек! — язвительно поздоровался тот с Витькой.Витька невнятно ответил ему, осмысляя новое слово — «любовники»: «Любовники, мы любовники», думал он, «любовники...»Слово было невозможным, оно не желало умещаться в привычный расклад вещей, как и другое слово: «колдунья». «Я люблю Лину», думал Витька за завтраком, «она любит меня, мы любовники, и она — колдунья. Не сошел ли я с ума?»После завтрака Лина отвела Витьку в сторонку, лизнула его в губы и шепнула: — Давай на великах к реке!Лина управлялась с велосипедом ловко, как циркачка: запрыгивала и спрыгивала на ходу, лихо перелетала через канавы, махала рукой Витьке, не держась за руль...Внезапно Витьку осенило: — Слушай! Ты ведь, когда одной рукой что-то эдакое делаешь — чуть-чуть подколдовываешь, да? — Цыц! Молчи! Ничего я не подколдовываю. Ну, может, самую малость... Ты все равно не поймешь. Даже я не понимаю... Эй, догоняй!Они пробрались к дальнему уголку берега, укрытому со всех сторон кустами. Витька сбросил майку и нерешительно застыл; но Лина разделась догола, со смехом подскочила к нему и сдернула шорты: — Ты что, до сих пор стесняешься? О-о! Привет, Ванька-Встанька!Она чмокнула кончик писюна, вогнав в него разряд тока, схватила Витьку за руку и потащила к воде.Это было самое удивительное купание на свете. Лина уносилась от Витьки с бешеной скоростью, как на глиссере, делая Витьке длинный нос. «Как она движется?!», думал Витька, устремляясь за ней — и вдруг почувствовал, что может нестись так же быстро!Вокруг сразу встала стена брызг. Витька не знал, как это получается, но это было так же легко, как летать — только стремись вперед, и все!"Ну, наколдовала!», думал он, догоняя Лину и хватая ее за пятки. Мимо них мелькали деревья и кусты...Мало того — Лина вылетала из воды, как летучая рыба, и прыгала сверху на Витьку, — а тот не уходил под воду, а пружинил на поверхности, будто его удерживал крепкий поплавок. Никогда еще Витька не визжал и не смеялся так отчаянно, до хрипа и до слез... Ловя голую Лину, он замечал: когда она падает на него, вода вокруг прогибается, как резиновая. — Зачем тебе сдавать физику, если она на тебя не действует? Ньютон, Ом и Архимед нам не указ? — кричал он, взбивая ей волосы. Намокнув, они стали дымчато-лиловыми. — Э-эй, скальп снимешь!... Как зачем? Известно, зачем: для аттестата, — отвечала Лина. — А ну догоняй! — И она уносилась от него, скользя по поверхности воды, как на воздушной подушке.Витька догонял ее, хватал за ноги, за груди, взлетал в воздух так же, как она — у него это прекрасно получалось — и прыгал сверху. Не нужно было никаких усилий, чтобы держаться на воде — они с Линой снова были в той непостижимой невесомости, что и ночью.В один из прыжков его писюн вдруг очутился в складочках Лины. Задыхаясь от гонки и от смеха, он схватил ее за бедра, подался вперед... — Э, эээ! Ты что? Аааа...Но
