лежали, разговаривали, читали обнаженные люди разного возраста, кто-то купался. Дядя Саша был тоже уже голый, он глядел нам навстречу, сидя на корточках под навесом. Между ног у него висел длинный тонкий член. Рядом лежала на боку тетя Оксана, тоже голая, ее груди свесились на одну строну. Оба были в темных очках. Сережи не было.
Мы воткнули зонт рядом с их навесом и раскинули плед. Теперь надо было раздеться. Первой сняла купальник Ира — она ловким быстрым движением скатала его к ногам и вот уже стояла на песке голышом, поправляя волосы. У нее было красивое тело гимнастки, с маленькими сиськами, тонкой талией и идеальными ногами. Волосы на лобке она недавно сбрила, оставив тонкую дорожку, в которой прятались половые губы. Вокруг дорожки было белым-бело. Незагорелая попа сильно выделялись на фоне легкого загара.
Потом снял плавки папа. Я никогда не видела его голым. Папа у меня невысокий, худощавый, можно сказать стройный, с узкими бедрами и довольно широкими плечами. Он тоже в свое время занимался гимнастикой — на этой почве они и познакомились с Ирой. И когда он повернулся в мою сторону, чтобы положить плавки в сумку, я краем глаза увидела то, что было у него между ног. Такой член я видела только в интернете у негров — толстый, мощный, жилистый, похожий на темную детскую руку с кулачком на конце. Член сначала рос вперед, а уже потом как бы нехотя свисал к земле. Под ним покачивались крупные яички. Волос у папы там не было — абсолютно гладкое место.
— Где ваш малой? — спросил папа, садясь под навес и доставая из пакета темные очки.
— В море, — ответила тетя Оксана. Я заметила, что она тоже слегка поражена размерами папиного мужского достоинства. У дяди Саши достоинства были гораздо скромнее.
Мне ничего не оставалось делать, как тоже раздеться. Я сняла сначала верх, потом трусики и сразу почувствовала возбуждение вместе с непонятным наслаждением оттого, что ты совершенно голая — это трудно объяснить.
— Пойду тоже окунусь, — ни к кому не обращаясь, сказала я и пошла к морю, зная, что все они глядят мне вслед.
Когда я зашла в воду по пояс, рядом вынырнул Сережа. Я не сразу его узнала — он был в маске для подводного плавания. Вода доходила ему до груди. Он задрал маску на лоб и сказал:
— У тебя классные сиськи.
— Чего? — изумилась я.
— А что? — как-то не по-детски ухмыльнулся он, — нельзя сказать, что ли?
Минут двадцать мы плескались с ним на мелководье. Плавать Сережа не умел, зато здорово умел нырять. Он то и дело нырял, показывая свою загорелую попу, и доставал мне со дна ракушки. Дважды он проплыл у меня между ног, а когда я зашла по шейку, он повис на мне, не доставая ногами дна, и прижимаясь к моему бедру маленький твердым писюном. Вокруг купались отдыхающие, кто-то покачивался на матрасе, сияло солнце. Никому не было до нас дела.
— Можно я тебя потрогаю? — спросил Сережа.
Он меня возбуждал своим голым видом, своими прикосновениями, хоть и маленький, но возбуждал.
— Потрогай, — разрешила я, и он стал гладить свободной рукой мои груди — сначала одну, потом другую. Груди у меня совсем маленькие, острые, но уж какие есть. Сережа гладил их, щупал, потом стал гладить мне живот.
— Ты дрочишь? — вдруг спросил он.
— Что?
— Ну дрочишь? Сама себя?
— Да нет.
— А пробовала?
— Не-а.
— Неужели ни разу? — удивился этот не по годам развитый ребенок.
— Один раз пробовала. А ты?
— Я часто, — вздохнул он. — Я писю твою потрогаю?
Его рука уже была на моем лобке, так что возражать не имело смысла. Да и приятно было, если откровенно. Меня еще никто там не трогал.
— Потрогай.
Он осторожно стал трогать меня между ног, и я их раздвинула, чтобы ему было удобнее. Мне было приятно.
— У тебя там лысо, — сказал он. — Лысо, гладенько. — Я чувствовала, как напрягается его писька у моего бедра. — Как у куклы. Сбрила?
— Просто не растут.
— А. — Его пальцы уже немножко
