всё сильнее, скользя за манящим языком в её рот.
И тут её рука пришла в движение. У меня перехватило дыхание. Она медленно растирала всё сочащуюся из головки смазку по самой головке, по стволу, подушечками пальцев игриво проводила по уздечке... Я блаженствовал, полностью отдаваясь её лёгким прикосновениями. А она вдруг сжала ствол горячей, влажной от смазки ладонью.
Я застонал, не сдержавшись, резким движением протолкнул член в это тугое кольцо, а язык — в её рот. Это вызвало её ответный стон, такой тихий, что он больше был похож на вздох.
И, конечно же, ответную реакцию. Она сжала мой всё истекающий смазкой член сильнее, и её рука задвигалась, лаская. Скорость и интенсивность были такими, что в первое мгновение я взвился, чуть снова не треснувшись башкой о полку от охвативших меня ощущений. Это бы такое сильное наслаждение, что оно почти граничило с мукой. Бессознательно я попытался увернуться от её руки, чтобы как-то избежать её невыносимых ласк. Моё тело дёрнулось, отодвигаясь.
Она внимательно посмотрела на меня. Её ладонь замерла, по-прежнему крепко сжимая ствол.
Я отрицательно мотнул головой, успокаивая её. Облизнул горящие губы.
— Просто... слишком хорошо... — выдохнул я.
Она облизнулась, с улыбкой закусила губу... и её ладонь беспощадно заскользила по стволу, быстро, жарко, заставляя меня извиваться в сладостных муках. Мне осталось только обречённо впиться пальцами в обивку сидений, что я и сделал, хотя помогло это мало.
В основном я кусал губы, благодаря чему рвущиеся из меня хриплые стоны оставались во мне, вздрагивал и, задыхаясь, хватал ртом воздух. А в моменты, когда она с силой сжимала головку и ласкала её вращающими движениями руки, у меня темнело в глазах, контроль ослабевал, и я издавал нечленораздельные звуки.
Какой-то задней частью мозга я надеялся, что до ушей прочих пассажиров они не долетят и пытался подавить их, но очередное скользящее движение обхватывающей головку ладони — и из меня вырывался очередной невнятный рык. Затем бешеная гонка ладони по набухшему подрагивающему стволу продолжалась, я снова крепко закусывал губу и терзал пальцами обивку.
Она гнала меня к оргазму, которого я жаждал и боялся одновременно. Мне казалось, что ещё приятнее от этой горячей ладони быть уже вряд ли может, что всё происходит в моём извращённом сне, что это происходит не со мной, и самое страшное — что её вообще не существует.
Я широко открыл глаза и, превозмогая туман, заполняющий каждый миллиметр моей головы, внимательно посмотрел на неё. И встретился с её взглядом. Она облизнула пересохшие губы, чуть прищурилась, всматриваясь в моё искажённое от удовольствия лицо, в мутные бессмысленные глаза. А я больше не мог отвести взгляда от её глаз и только корчился в предоргазменном блаженстве. Мышцы спины напряглись, ноги вздрагивали — оргазм подступал. Даже если бы я очень захотел оттянуть его, ничего бы не получилось. По неуловимым и вполне себе уловимым признакам она поняла, что со мной происходит, перехватила ствол ещё крепче, чем раньше, и ускорилась ещё.
Её ладонь, сжимающая ствол, сначала резко опускалась от головки к основанию, а затем более медленно шла вверх, иногда замирая на головке и массируя её.
От громких стонов и криков во всё горло меня удерживала всё та же далёкая и почти забытая мысль о других людях, о том, что я в автобусе и что всё это неприлично, но сдерживать себя бесконечно я не мог. Нестерпимый зуд возбуждения на кончике головки усиливался, перерастая в нечто иное — во всеохватывающее чувство подступающего блаженства.
— Только... не исчезай... — простонал я глупость, погладив её по щеке вздрагивающими пальцами. Она кивнула совершенно серьёзно, резкими длинными движениями провела по члену от головки до самого основания, и меня подхватила горячая волна, пронёсшаяся от поясницы вверх к
