Боже мой — но Вэнди, Вэнди!...
Мог ли я предположить каких-нибудь полгода назад, что буду валяться с температурой на Большом Барьерном Рифе, и за мной будет ухаживать русалка в инвалидном кресле?
У меня нет никаких слов, чтобы описать... Я начинаю реветь, как только думаю об этом. Она все время со мной. Окунается, чтобы не задохнуться — и ко мне. Держит меня за руки, впитывает боль — и мне лучше. Отходит тяжесть, красные точки уплывают из мозга... Вэнди! Она лечит меня. Дала в раковине какой-то дряни, горькой и вонючей, как желчь: «огонь в теле, плохой огонь...» Жаропонижающее. Русалочья медицина. В доме — ни одного подходящего медикамента. Как же: умные врачи не болеют такими банальными болячками, как пневмония.
Носит мне еду. Выучила мой рацион; пытается что-то готовить. Смех и грех. И сердце разрывается...
Бледная. Гоняю ее — обижается: «ты не хочешь видеть меня?» Говорит: «ты лечил меня — теперь я лечу тебя. Так надо». Драгоценный мой жеребенок!
Только б не заболела сама!
***
14 ЯНВАРЯ
Мне лучше. А Вэнди заболела. Воздушно-капельный путь, папу его.
39. Русалочьи лекарства добывать не умею. Своих нет. Придется ехать в Блэк-Пойнт.
Боже, спаси и сохрани ее...
***
16 ЯНВАРЯ
В Блэк-Пойнте у меня угнали катер. Вернулся на прокатном... нет Вэнди. Разгром, пустота. Нет Вэнди.
Думал: испугалась чужого мотора. Кричал: я здесь, плыви сюда!
Нет. Нет ее.
Второй день пошел. И катера нет.
***
Был у нас уговор. На него вся надежда... Если поймают, привяжут ее — пусть пообещает негодяям жемчуг. Чтоб выпустили в воду. Приведет их к условленному месту, дескать, там жемчуга много, нырнет, и там в коробочке — пилки-ножики. Я дал ей, она спрятала на дне.
С полицией боюсь свой катер искать: вдруг прирежут ее. На новом — только отпугну ее, если она жива. Как быть?
***
17 ЯНВАРЯ
Купил новый катер — изъездил в поисках не знаю чего весь архипелаг, кажется. Еле стою на ногах.
Нет. Ни катера, ни ее.
Не вернулась.
***
Господи!... Если ее там нет — все. Болше не увижу ее.
***
20 ЯНВАРЯ
Спит. Обкончанная, умиротворенная, заласканная. Сопит в бассейне.
Сегодня ей лучше: аппетит проснулся, поплавала немного... Попросила «тух-тух» — выебал ее нежненько, медленно, чтоб силы не тратила, а только впитала в себя. Расслабил, зачухал — если пальчиками щекотать ей нежненько кожу, девочка оплывает, мягкая становится, чувствительная — тут ей только язычком клитор обработать, и готово: наливается, набухает, мучится, принимает в себя наслаждение, как воду в губку. И спускает без катаклизмов, сладенько, обволакивающе, урчит медвежонком... Обожаю ее, когда она спускает: розовая-пунцовая, глазки круглые, мутные, счастливые. Вставлял ей не спеша, без напора, чтоб распробовала, как член скользит-распирает ее, наполняет теплом ее тельце...
Я не верю, что нашел ее. Ебал ее только что, горел в ней сладким огнем, лопался и взрывался в ней... не верю. Моя девочка, мой жеребенок.
... Все было так, как я и думал. Услышала мотор моего катера, не спряталась, думая, что это я... Когда увидела ублюдков — было поздно. Поймали ее, опутали сетями, потащили... ей плохо, мутит ее... Пообещала жемчуг — и дальше, слава Богу, все по нашему сценарию. Привязали, нырнула, перепилила канат — и тю-тю.
Но до того... Я спросил Вэнди: они что-то сделали с тобой?
Девочка как посмотрит на меня... я заревел, бросился к ней, целовал ее, как сумасшедший, и шептал ей:
— Забудь... Забудь. Они злые, но ты их победила. Ты их обхитрила. Забудь все. Нам будет хорошо.
Вэнди плакала и рассказывала мне:
— Я не хотела... Они связали меня, и... Все по очереди, а потом... Потом — даже двое сразу... Один сзади, другой спереди. Меня подвесили к мачте. Я умирала... Я не знала, что можно так... сзади... Мне было... очень больно, и... самое страшное — было приятно. Я не хотела этого, но
