головкой мясисто — внушительно — свисал вниз, и яйца в мошонке были крупные, рельефно выпуклые... волосы на лобке, иссиня-черные, показались Андрею шелковистыми, — волосы росли над членом не треугольником с уходящей вверх дорожкой, а росли густым ровным полукругом, образуя над членом подобие нимба... укомплектован Никита был классно! Нестерпимо захотелось протянуть руки — привлечь Никиту к себе, и только усилием воли Андрей удержал себя от подобного шага, — скользя взглядом по телу Никиты, Андрей почувствовал, как у него стремительно затвердевает член — наливается сладостно саднящим зудом... а Никита словно не ощущал своей наготы — Никита стоял совершенно голый, не испытывая ни малейшего смущения, и в этом отсутствии смущения не было ничего наигранного, на что-то намекающего или, тем более, провоцирующего, — отсутствие смущения было естественным, как если бы Никита был в комнате один... «Андрюха... завтра я пойду в общагу — упокою вашу долбаную вахтёршу... ты пойдёшь со мной, Андрюха? Мы, бля, их всех на пол положим... где моё полотенце?» — проговорил Никита, не замечая, каким взглядом Андрей его, голого, рассматривает...
А посмотреть было на что! Никита был невысокий, крепко сбитый, ладно сложенный — и в то же время он был по-юношески грациозный, стройный, изящно гибкий... «Полотенце? В ванной... — отозвался Андрей. — Идём!» Никита, выходя из комнаты — направляясь в ванную, повернулся к Андрею задом, и Андрей, тут же скользнувший взглядом по Никитиным ягодицам, почувствовал, как жаром полыхнуло в напряженном члене... у Никиты была классная попка! Небольшая, сочная, матово-белая... обалденная была попка!"Никита, вот полотенце... — Андрей достал из шкафчика, вделанного в стенку, чистое махровое полотенце. — Вот, Никита... воду регулируй — как ты любишь... сам помыться сможешь?» — «Смогу!» — «Ну, давай... обмывайся». А что Андрей ещё мог сказать — что он мог сделать? Член у Андрея, оттопырив брюки, стоял несгибаемым колом... оставив дверь в ванную открытой, Андрей метнулся в комнату — торопливо собрал разбросанные по полу Никитины вещи, затем, чутко вслушиваясь в шелест льющейся воды, рывком снял с себя пиджак, одним движением ослабил-сорвал галстук, через голову, расстегнув пару верхних пуговиц, стянул рубашку и уже расстегнул ремень на брюках, чтоб сменить брюки на шорты, как вдруг из ванной комнаты донёсся грохот, и вслед за грохотом раздался протяжный Никитин мат: «Бля-а-а... ебать мой хуй!», — придерживая рукой спадающие брюки, Андрей метнулся из комнаты в ванную... опираясь руками о края ванны, Никита пытался встать. «Никита, чего ты... что случилось?» — Андрей замер в дверном проёме, держа руками спадающие брюки. «Упал, — коротко отозвался Никита. — Поскользнулся... ёбнулся, Андрюха... но — не разбился», — Никита, глядя на Андрея снизу вверх, пьяно рассмеялся. «Блин... тебя одного оставить нельзя! Сейчас, Никита... я помогу тебе — подожди!» — Андрей, выпустив из рук брюки, подхватил Никиту подмышки, и брюки, складываясь гармошкой, тут же упали с Андрея вниз, — белые трусы Андрея, оттопыренные выпирающим вперёд колом, оказались на уровне Никитиного лица, но Никита на это не обратил внимания — Никита смеялся, пытаясь встать: «Андрюха, прикинь... я упал... прикинь, какой я пьяный... ебать мой хуй... я не пьяный, Андрюха... я пьяный в жопу!»
Никита весело смеялся, и это не могло не придать Андрею решительности, — скрывающий свои сексуальные предпочтения, Андрей привык быть осторожным, всегда контролирующим свои эмоции, но сидящий на дне ванны голый Никита беспечно смеялся, тем самым невольно подталкивая Андрея быть более раскованным — более предприимчивым... поднимать Никиту на ноги, стоя сбоку, было неудобно, и Андрей, торопливо освободившись от брюк, в следующую секунду оказался в ванне стоящим