крупнокалиберной пушки, член у Никиты венчался сочной алой головкой, по форме напоминающей крупную, в рот просящуюся ягоду клубники, — обхватив Никитин член ладонью — сжав его в кулаке, Андрей плавно задвигал рукой, плотнее вжимаясь пахом в Никитины ягодицы... ах, какой это был кайф! С наслаждением вдавливаясь напряженно-твёрдым членом в расщелину между сочными, упруго-мягкими полушариями Никитиных ягодиц, Андрей с наслаждением дрочил Никите член, пальцами другой руки теребя у Никиты сосок... «Андрюха, блин... ты что делаешь? — пьяно засмеялся Никита, глядя вниз — на руку Андрея, ритмично скользящую вдоль ствола. — Ты, бля, чего... ты чего меня доишь? Так я и сам могу... сам могу, когда захочу... я ебаться хочу, Андрюха! Давай, бля... давай позвоним — позовём девчонок!» «Мы без девчонок, Никита... без них обойдёмся!» — отозвался Андрей, целуя Никиту в шею. «Как обойдёмся?» — проговорил Никита, сосредоточенно глядя на руку Андрея. «А ты подумай... подумай сам! — Андрей, двигая бёдрами — скользя вдоль расщелины сладко залупающимся членом, почувствовал, как Никита от удовольствия непроизвольно сжал, стиснул ягодицы. — Ну, Никита, что... обойдёмся без них — без девчонок?» «Бля... так, без девчонки, я сам могу... я ебаться хочу! Ебаться... хочу ебаться, а не дрочить!» «Будешь, Никита... будешь ты сейчас ебаться!» — горячо выдохнул Андрей, с силой прижимая Никиту к себе. «Как без девчонки я буду ебаться?» «Легко! — Андрей, оторвавшись от Никиты, резко развернул Никиту лицом к себе. — Легко, Никита... никаких девчонок нам не потребуется — мы без девчонок сейчас... без девчонок попробуем! Сами — без них...» «Хуля, бля, сами... как, бля, сами мы это сделаем — без девчонок? Я не дрочить хочу — я хочу трахаться... хочу ебаться!» — последние два слова Никита почти выкрикнул, и в этом выкрике, точнее, в той интонации, с какой Никита эти два слова выдохнул-проговорил, было всё: и возбуждение, и пьяная бравада, и неподдельное сексуальное желание, мощно распирающее юное тело... он, Никита, хотел — хотел сильно, безоглядно, по-настоящему; хотел, совершенно не скрывая своего хотения, и оставалось лишь удивляться, как до сих пор он не смог понять, не смог почувствовать-осознать, что простейшее решение его проблемы может быть найдено в лице стоящего рядом Андрея — тоже голого, не менее возбуждённого... как вообще — при таком раскладе — можно было этого не понимать?
«Никита... сами — это значит сами... без девчонок — ты и я... натянем друг друга — перепихнёмся, и все дела! — Андрей проговорил это с улыбкой, и вместе с тем он проговорил это уверенно и напористо, проговорил убедительно — проговорил, весело глядя Никите в глаза; за всё время, что они находились в ванной комнате, Никита никак не отозвался на более чем откровенные ласки Андрея, и вместе с тем эти ласки со стороны Андрея он, Никита, ни в какой форме не пресёк и не отверг — Никита вообще не сделал никаких ответных движений, а потому Андрей, не совсем понимая такое невнятное поведение Никиты, высказал своё предложение умышленно прямолинейно и вместе с тем легко и весело, как если бы разговор шел о каком-то малозначащем пустяке. — Мы, Никита, вдвоём... мы с тобой вдвоём покайфуем — без девчонок... без них обойдёмся... друг друга трахнем — попробуем секс в таком варианте... да?» Они стояли друг против друга, оба голые, оба возбуждённые: оба — с крупными, сочно залупившимися членами, напряженно вздёрнутыми вверх... они оба — Андрей и Никита — были симпатичными и стройными, и было что-то неестественное и несуразное в том, что они, оба жаждущие наслаждения, до сих пор ещё не вкусили взаимно сладкий нектар однополой любви... что-то было в этом противоестественное — в том, что они, до предела возбуждённые, до сих пор ещё не лежали в постели, с упоением лаская друг друга,
