украшения да и любой другой предмет, дорогой их сердцу. В комнатке в данный момент никого не было. Рабыня, здесь проживавшая, скорее всего была где-то занята своими повседневными обязанностями.
Осторожно открыв окошко, Элатий кое-как протиснулся внутрь. Затем, он поспешил покинуть комнату. Не хватало ещё, чтобы его застигли здесь. В коридоре, тоже было безлюдно, однако снизу с первого этажа были слышны голоса. Самнит прокрался к лестнице и замер, заслышав шаги. Мимо лестницы прошли Пунна и впустившая его рабыня.
— Ступай, госпожа ждёт, — донесся до гладиатора голос светловолосой.
После этого она развернулась и ушла. Финикиец продолжил начатый путь, закончившийся перед дверями, ведущими в конклав хозяйки дома. Элатий, всё время кравшийся за своим врагом затаился за углом. Пунна постучал. Ему открыли и пригласили войти. Едва финикиец скрылся за дверями, как Элатий бросился к небольшой кладовке, примыкавшей к конклаву. Дверь была не заперта. Он проник внутрь и тут же наткнулся на широкий пурпурный занавес. Одернув его, самнит очутился в самом помещении и огляделся. Слева и справа — сплошные кирпичные стенки. А напротив входа в стену вмонтирована большая бронзовая решетка. Через неё в кладовку проникало немного света от факелов, освещавших конклав. Элатий затаился возле решетки в глубокой тени. Даже если бы кто-то заглянул в кладовку, едва ли смог бы сразу обнаружить его. Сам же он, беспрепятственно мог обозревать почти всю комнату. Как и в любом римском доме в центре располагалось круглое ложе над котором нависал полупрозрачный балдахин. Сейчас его края были приподняты вверх и укреплены на металлическом кольце. Пол устилали дорогие сирийские ковры и шкуры леопардов. На ложе Элатий увидел потрясающе красивую женщину, вероятно двадцати с небольшим лет. Светлые длинные волосы свободно ниспадали ей на спину и оголенные плечи. Все что находилось ниже, было укутано в накидку с тонкими бретельками из полупрозрачного газа, отчего прикрытость молодой римлянки была, лишь условной. Самнит видел, что она стройна и крутобедра. Полные, весьма крупные груди аристократки заметно оттягивали тонкую материю и казалось, только и ждут малейшего послабления, чтобы вырваться на свободу. Ноги её были стройны и крепки, как у танцовщицы.
Что поразило самнита, так это черты лица римлянки. Изумительно красивые, они вместе с тем, были преисполнены такой порочности, какую не встретишь даже у самых прожженных «волчиц» из лупанар. Особенно был похотлив пронзительный взгляд изумрудных глаз! Казалось, если и были ещё в мире виды разврата, которые не пробовала эта женщина, то это, лишь по причине того, что о них она, просто ещё не слышала. Но что самое удивительное, так это то, что потрясающая красота римлянки в сочетании с её откровенной развратностью влекли к ней с небывалой силой. Всё тело этой женщины и голос и движения дышало и было преисполнено эросом.
Пуна стоял перед ложем, склонив голову. Римлянка наблюдала за ним с легкой усмешкой.
— Ну, есть у тебя, что рассказать? — донесся до Элатия голос аристократки.
— Да, госпожа, у меня есть сведения, которые наверняка покажутся тебе интересными.
— В самом деле? — тонкая левая бровь римлянки скептически приподнялась.
— Я узнал, госпожа для чего твоей сестре понадобились гладиаторы. Точнее, ей нужен только один. Это самнит Элатий.
— Ах вот как! — римлянка приподнялась на ложе.
— Марий Флакк и твоя сестра были с визитом в доме ланисты Ветувия Кальпурния. У Сильвии и жены ланисты Юлии состоялся тайный разговор. Они договорились, что за определенные услуги у Сильвии будет свидание с Элатием.
— Вот мерзавка! — щеки римлянки стали пунцовыми, глаза засверкали яростью. — А ведь всегда притворялась такой высоконравственной! Образец морали и целомудрия!
Женщина вскочила и нервно начала расхаживать вокруг
