любвеобильность? Что за фокусы?
— Мне Маринка сказала, что ты трахаешь всё, что движется. Она же в одном доме с тобой живёт. Девушек твоих описывала, говорила, каждую неделю новая и все очень красивые, — Алиса пожала плечом и потянулась.
— Дура твоя Маринка, — злобно рыкнул он. — Сама в штаны ко мне лезла, а когда поняла, что номер не пройдёт, стала ерунду всякую сочинять.
Данила налил ещё рюмку и выпил, поморщившись. Потом посмотрел искоса на её виноватое лицо и подобрел.
— Нога болит?
— Вроде нет. Только наступать неприятно.
— Дай-ка лимфоузлы пощупаю, — он встал напротив неё и надавил большими пальцами на ложбинки на её шее. Алиса сморщила носик.
— Больно? Вроде, не увеличены, — нахмурился он.
— Нет, у тебя просто руки очень сильные, — фыркнула она. Данила посмотрел ей в глаза и улыбнулся.
— Смешная ты, Лиска, — он открыл шкафчик и убрал туда бутылку. Внезапно отдёрнул руку, стиснув зубы. — Блин! Кто туда нож канцелярский запихнул?! Пластырь есть?
— Последний извела три дня назад, — виновато повела плечом Алиса. — Дай сюда.
Она взяла его руку и посмотрела на глубокий порез на большом пальце.
— Будем спасать положение, — заявила она и взяла его в рот. Данила вздрогнул и уставился на неё. Лиса невинно хлопала глазами.
— Фто? Я фсегда так дефаю, — пробормотала она.
Данила промолчал. Он просто смотрел на неё сверху вниз, пока она, сложив трубочкой губы, зализывала язычком ранку. Он достал палец и провёл по её розовым губам. Алиса ответила ему пристальным открытым взглядом.
— Я пойду, достану тебе ещё одеяло, — глухо сказал он и вышел из кухни.
То, что произошло потом, они оба никак не могли понять, равно, как и объяснить.
Они встретились в полумраке коридора на пороге его комнаты. Алиса молча смотрела на него, сцепив руки за спиной. Худенькая фигурка просвечивала сквозь ткань рубашки. Покусав нижнюю губу, он, не спеша, приблизился к ней. А Лиса просто смотрела, ожидая, что он будет делать дальше. Запретный плод ядовит, но очень сладок. Данила подхватил её на руки, занёс в комнату, сел на кровать и усадил её на себя, поцеловал в шею, стал покусывать небольшую острую грудь сквозь ткань сорочки, обняв рукой округлую ягодицу и плотнее прижимая её к себе. Он вытряхнул её из рубашки. Алиса откинулась назад, вытянувшись на его коленях, коснувшись руками пола. Данила прижался губами к её впалому животу, нежно поглаживая ладонями грудь, оттянул вниз очаровательные тонкие трусики, белоснежным треугольником выделявшиеся на её загорелом теле, и провёл языком по гладкому лобку, выше, к животу, рёбрам, поднял её, обняв под спину. Она застенчиво смотрела на него.
Данила усадил её на край кровати и сбросил с себя одежду. Алиса откинулась на смятое одеяло и закрыла глаза. Он положил её ноги себе на плечи и резко вошёл в неё. Алиса изогнулась и вскрикнула. Было больно и одновременно невыносимо приятно, внутри внизу всё вспыхнуло и разлилось по телу истомляющим теплом. Данила впился ей в губы, облизывая их, посасывая сладкий язычок, двигаясь глубокими размеренными толчками. Алиса сладостно вскрикивала, царапала ему спину и плечи, и боль ещё сильнее заводила его.
Позже, после того, как отнёс её в её комнату, он осознал, что сделал. Ему стало ужасно стыдно за то безумное наслаждение, что он испытал с ней. Она сама хотела его, но у девочки температура, он сам напоил её водкой, неудивительно, что головка отключилась. Когда она проснётся, то возненавидит его. Ему не было страшно за себя, он не боялся, что она расскажет родителям, он боялся, что мог поломать девочке жизнь. Она не была девственницей, но ведь это его не оправдывает. Он взрослый мужчина, её брат, пусть они далеки друг от друга, но факт на лицо.
Данила проворочался всю ночь без сна, только к пяти утра на него
