Хочу её взять. Прямо здесь и сейчас. Мой член был, словно Александрийский маяк. Я в жизни не испытывал такого невероятного желания.
С немалым трудом я подавилд в себе это наваждение. Я наклонился и принялся поднимать маму. Она жалобно посмотрела на меня. Я сказал ей, что ей нужно искупаться. Её колени дрожали, а ноги то и дело подгибались, и я просто подхватил её на руки, — она была лёгкой, как пушинка, — и понёс к воде.
Уже в воде я принялся ладонями натирать водой её кожу, стирая следы нубийцев, переодически опуская её с головой под воду. Мама не сопротивлялась, повиснув у меня на руках. Я тщательно растёр её плечи, шею, руки, одну ногу, потом другую, снова окунул её в воду. Хорошо, что мы были по пояс в воде. Меня уже трясло от возбуждения, и приходилось стоять к маме боком, чтобы не упереться в неё своим вздыбленным членом. Перед глазами только и мелькали картины, как маму трахают нубийцы. Я ничего не мог с собой поделать.
Я повернул маму к себе спиной и стал растирать её спину.
— Подмойся, — сказал я ей. Её спина на миг напряглась, но мама ничего не сказала. Расставив в сторны ножки, она запустила в себя пальцы, тщательно себя вымывая.
Я уделил особенное внимание опухшей от порки попке маме. Я чувствовал маме не по себе, что я массирую её ягодицы, но она ничего не говорила.
Оторвавшись наконец от её упругой задницы, я прижался к её ягодицам своим возбуждённым каменным членом и с вожделением сжал ладонями её груди. Мама застыла. Она не могла не чувствовать плотно прижатый к её попке мой член. Я мял и массировал её грудь... Мама была просто в шоке.
— Тэха!! Что ты... — пролепетала она.
Я перебил её:
— Мам, я просто хочу тебя хорошенько отмыть...
Я осёкся. Потому, что вдруг совершенно отчётливо понял, что мне не пересилить себя и что я больше не могу сдерживаться. Что-то изменилось... Я не хотел этого, но это случилось и без моей воли. Теперь я взирал на маму иначе.
По-другому... Я хотел её... Новедь хотел я её и раньше. Но раньше что-то заставляло меня стыдиться этих мыслей и подавлять их. А теперь это самое ЧТО — ТО исчезло. В этот момент я понял, что сейчас я буду трахать маму и более не было причин, которые бы меня остановили или заставили бы снова подавить влечение к матери, как к женщине. Так что какой теперь смысл ей врать? Я больше не буду подавлять своей страсти. Нубийцы помогли мне кое-что понять. Моя мать женщина...
Я вытащил маму на берег. Оставил её испуганную и непонимающую у самой кромки воды, принёс то самое одеяло на котором маму только что нубийцы раскладывали во всех позах и аккуратно растелил его рядом с мамой.
Наверное, в душе мама уже всё поняла или прочитала по моему лицу, но не могла и не хотела в это поверить. Ещё она видела мой возбуждённый член, оттопыривающий повязку на моих бёдрах. Она сидела на песке, поджав под себя ноги и смотрела на меня снизу вверх глазами побитой собаки.
Я встал прямо перед ней, отбросил в сторону свою набёдренную повязку и обнажил свой большой возбуждённый, рвущийся на свободу член.
Мама широко распахнула глаза, непонимающим ошарашенным взором уставивишись на меня, а я начал яростно мастурбировать, — головка члена была в каких-нибудь сантиметрах от лица мамы. Но она не посмела отстраниться.
— Тэха... — запинаясь вымолвила мама, — Тэха..
— Молчи, шлюха! — хриплым голосом рявкнул я, — если бы я раньше знал, какая ты шлюха!!!
Мама пошатнулась, словно от удара, но плакать сил у неё уже не было.
— Нет... Нет... — только прошептала она, — я сделала это только рали тебя... Я спасала твою жизнь... Будь иначе, я предпочла бы смерть..
Я дал ей пощёчину. Не сильно. Всё-таки это была моя мать. И я люблю её.
— Не оправдывайся, грязная шлюха!! Разве я просил ТАК меня спасать!? Лучше бы я умер, чем увидел такое, похотливая тварь!!! Как ты могла ТАК поступить!??
