есть, не умер он от одной минуты сосания — не умрёт он и от пяти минут... или даже от десяти — теперь, когда всё это случилось-произошло в принципе, количество этих самых минут было уже не суть важно, — именно так, глядя на Баклана, подумал Заяц, и даже не подумал он это, а почувствовал-ощутил, всем своим внутренним состоянием осознал-понял... и потому, видя, как Баклан приближает к его губам багрово-сочную залупившуюся головку своего напряженно торчащего члена, Заяц не дернулся, не стал вырываться-протестовать, — рядовой Заяц, готовый сам покорно открыть рот, замер в ожидании...
Младший сержант Бакланов, держа свой напряженный член двумя пальцами правой руки ближе к основанию и таким образом придавая ему нужное направление, приблизил обнаженную головку к губам Зайца — коснулся бархатисто-нежным кончиком головки сжатых губ, нетерпеливо надавил на губы твёрдой горячей плотью, и Заяц, в тот же миг послушно размыкая губы — открывая-округляя рот — пропустил сочную голову дальше... а что ещё ... ему оставалось делать? Губы Зайца, горячим кольцом обжимая ствол, обжигающе сомкнулись на твёрдом горячем члене — и Баклан, почувствовав, как головка его члена оказалась в жарком влажном рту, невольно замер от наслаждения... язык Зайца, потеснённый головкой члена, сам собою зашевелился, находя себе место в заполнившемся пространстве рта, — Заяц, поневоле приспосабливаясь, непроизвольно скользнул языком по уздечке члена, и от этого непреднамеренно ласкательного прикосновения у Баклана сами собой сладостно стиснулись, сжались мышцы сфинктера... это был кайф! Несомненный кайф! — и Баклан, по неопытности желая заполучить всё и сразу, энергично и решительно двинул членом вглубь — так, как это делал Архип, но Заяц, уже отчасти наученный опытом, тут же, останавливая напористое движение младшего сержанта, непроизвольно вцепился руками в бёдра Баклана, протестующе замычал, и — перехватывая инициативу в целях минимизации причиняемых неудобств, сам несколько раз неуверенно двинул-качнул головой, смещая губами крайнюю плоть...
— Давай, бля... соси! — прошептал Баклан, содрогаясь от наслаждения. — Сам, бля... сам давай! Работай губами...
— Давай, бля, Зайчик, давай... строчи — не стесняйся! — вслед за Бакланом нетерпеливо проговорил Архип, глядя, как Заяц, не пытаясь вырваться, смирившись со своей ролью, обхватил-обжал губами напряженный член Баклана... машинально тиская в кулаке свой сладко ноющий стояк, рядовой Архипов, стоящий сбоку, с вожделением смотрел, не отрывая взгляд, на округлившиеся губы рядового Зайца.
Член у Баклана хотя и был чуть меньше, но был он точно так же горяч, упруго твёрд, ощутимо солоноват, — не чувствуя какого-либо особого удовольствия, о котором с восторгом пишут в тематических текстах одни, не испытывая какого-либо особого отвращения, о котором в других тематических текстах пишут другие, рядовой Заяц ощущал во рту напряженный член младшего сержанта Бакланова как нечто инородное, рот заполнившее, и это «нечто» было горячим, твёрдым, солоноватым... только и всего! Удерживая Баклана за бёдра, Заяц ритмично задвигал головой, нанизывая свой рот на возбуждённо твёрдый ствол... в принципе, это было совершенно несложно: обжимая губами ствол, Заяц двигал на стволе тонкую нежную кожу, смещая её взад-вперёд, отчего во рту головка невидимо залупалась, обнажаемой сочной твёрдостью то и дело соприкасаясь с влажно-горячим языком, — рядовой Заяц, сидя на корточках — упираясь спиной в кафельную стену, губами дрочил младшему сержанту Бакланову торчащий из расстёгнутой ширинки член, и младший сержант Бакланов, чувствуя, как от воздействия горячего рта на член знобящая сладость буравит в промежности, невольно сжимал, сладострастно стискивал ягодицы, тем самым усиливая давление на мышцы сфинктера, где уже
