за яички.
— Ну что, готовы? — улыбнулась Наташа через полминуты и буквально выдернула наружу клизму.
Сразу громко наложив под попой горячую кучу, я подумал, что Наташа прекратит меня щекотать, но медсестра по-прежнему продолжала трогать мою мошонку.
— Так смешно какает, — улыбнулась Вика.
— Ему с этим номером нужно в цирке выступать, — со смехом заметила Катя.
— И не говори, — засмеялась Оля, — Дрыгает ножками и какает.
— Сейчас еще и фонтан пустит, — уверенно сказала Наташа.
Словно в подтверждение ее слов я начал писать, вызвав у взрослых смех.
— Откуда ты знала? — улыбнулась Юля
— Что, не видела, как у предыдущих все было? — усмехнулась Наташа, — Малыши всегда писают сразу же, как сходят по-большому.
— Ага, я у своего стараюсь дождаться струйки, когда держу над тазиком, чтоб покакал, — сказала Марина.
— И я обязательно жду, пока пописает, когда сажаю на горшок по-большому, — добавила Катя, — Один раз не дождалась и начала вытирать Сереже попу, так он прямо в тряпочку покакал.
— Ага, нельзя поднимать с горшка, пока не пописал, — сказала Вика, — Ну а если пустил струйку, тогда действительно все.
Весь красный от стыда, я продолжал вовсю писать.
— Такое впечатление, что никак не может выписаться, — улыбнулась Аня.
— Это ты для нас с Юлей стараешься? — засмеялась Наташа.
— Ага, и вправду так старается, — со смехом согласилась Катя.
— Наверно потому, что Наташка его до сих пор щекочет, — улыбнулась Юля.
— Точно, — засмеялась Вика, — Продолжает щекотать мальчишке яички. Так прикольно.
— Приколы — это конечно хорошо, — усмехнулась Наташа, — Но главное, нашли способ бороться с Диминым упрямством. Теперь мы знаем, как заставить его делать детские дела, когда положено. И маленькие, и большие.
Стряхнув с моей письки последние капли, Наташа вытащила у меня из-под попы марлю.
— Подержи мальчишке ножки, — попросила она Юлю, — Сейчас вытру ему попу.
Наташа взяла из стоящей на столе миски плавающую там тряпочку и начала старательно вытирать мне попу.
— И писюнчик тоже, — сказала она, занявшись моей писькой, — А теперь помажем между ножек детским кремом.
Я обиженно поджал губы в предчувствии неприятной процедуры.
— Что скривился? — улыбнулась Наташа, выдавливая на пальцы белый крем, — Всех деток надо хорошенько мазать на ночь кремом от опрелостей. Особенно таких как ты.
— Как покраснел, — с улыбкой сказала Юля, — Да, да, Дима. Таких, как ты — кто писает в постель.
Наташа принялась щекотно мазать меня кремом.
— Ох, как мы боимся щекотки, — засмеялась она, скользя пальцами по моей мошонке.
— Ага, так дрыгает ногами, — улыбнулась Юля.
Слушая, как возившиеся со мной девушки принялась обсуждать, где у меня самые щекотные места, я с обидой понял, что Наташа, как и большинство предыдущих медсестер, попросту дразнит меня щекоткой.
— Самое щекотное место у мальчишек обычно вот тут, за мошонкой, — улыбнулась Наташа, — Смотри, даже дотронуться нельзя — сразу начинает вырываться.
Наташа принялась перебирать пальцами у меня за яичками, заставив меня задрожать от нестерпимой щекотки.
— А еще он не любит, когда легонько проводишь пальцами сразу по двум яичкам, — добавила она.
— Хватит дразнить мальчишку, — недовольно сказала Юля, — Сама его держи. Он от твоего щекотания так вырывается.
— Хорошо,... — нехотя согласилась Наташа, — Сейчас одену ему пижаму. Только сначала обернем между ножек марлей.
— Правильное решение, — с улыбкой кивнула Юля.
Вынув из ящика стола большой кусок марли, Наташа ловко сложила из него толстый
