треугольник.
— Я тоже своему такие треугольные подгузники складываю, — заметила Марина.
— Ага, настоящий марлевый подгузник, — улыбнулась Катя, — Как у грудного.
— Ты б его еще запеленала, — шутливо предложила Вика.
— И чепчик не забудь одеть, — добавила Аня, — Чтоб все было, как у грудного. Подгузник, пеленки, чепчик...
— Соска во рту уже есть, — сказала Оля и все дружно засмеялись.
Попросив Юлю поднять мне попу, Наташа подсунула под меня марлевый подгузник.
— Писюнчик вверх, как положено, — улыбнулась она, задрав мне письку.
Мамы малышей тихонько захихикали, вогнав меня в краску.
— Что, действительно положено всегда нарправлять вверх? — поинтересовалась Оля, — По-моему все равно, куда у мальчишек писюнчик смотрит.
— Я своему никогда вверх не направляла, — улыбнулась Вика.
— А мне медсестра из нашей поликлиники сказала обязательно задирать писульку вверх, — заметила Марина.
Плотно запахнув со всех сторон марлевый подгузник, Наташа скрепила его концы булавками. После этого она не без труда натянула поверх марли мои пижамные штаны.
— Слезай! — сказала Наташа и помогла мне слезть со стола, — А теперь марш в постель!
Я побежал к своей кровати, неуклюже ковыляя в толстом подгузнике. Дождавшись, когда я залезу под одеяло, Наташа подняла обе решетки детской кроватки и пожелала мне спокойной ночи. Довольный, что медсестры наконец оставили меня в покое, я повернулся на левый бок и сладко зевнул. Не прошло и пяти минут, как я крепко спал.
Проснувшись следующим утром в мокром подгузнике, я тоскливо подумал, что такое теперь наверно будет повторяться каждую ночь. Настенные часы показывали полседьмого. «Чего все малыши так рано встают?» — недовольно подумал я, услышав детский рёв. Вскоре выяснилась причина рёва.
— Такие маленькие постоянно какают после термометра, — улышал я громкий Наташин шёпот.
Я повернулся на правый бок и принялся наблюдать за склонившимися над Артёмкиной кроватью медсестрами.
— Извините, девочки, что так получилось, — виновато улыбнулась заспанная Марина, подойдя к кроватке своего шестимесячного сынишки, — Сейчас я вытру ему попу.
— Я б и сама вытерла, — усмехнулась Наташа.
— Ничего страшного, у малышей это часто бывает, — сказала Юля, — Мы уже привыкли.
— Ох, горе ты мое, — вздохнула Марина, — Наложил такую кучу на марлечку у себя под попой.
— Мы всем малышам такую подкладываем перед тем как ставить термометр, — пояснила Наташа.
«Хорошо, что хоть мне так не меряют температуру» — подумал я. Мне, как большому, давали держать градусник подмышкой. Впрочем радоваться было рано. Подойдя к моей кровати, Наташа принялась мазать острый конец термометра вазелином. Прекрасно понимая, что это означает, я похолодел от неприятного предчувствия.
— Что лежишь с такой миной? — обратилась ко мне Юля, — Опять описался?
Юля стянула с меня одеяло и понимающе улыбнулась. Мне хотелось провалиться под землю от стыда.
— Ай-яй-яй, — нахмурилась она, бесцеремонно щупая меня между ног.
— Ничего себе, — усмехнулась Наташа, — Даже майка снизу мокрая.
— Направили мальчишке писюнчик вверх, — ехидно бросила проходившая мимо Катя.
— Хорошо, что обернули между ножек марлей, — сказала Юля, стягивая с меня мокрые пижамные штаны, — Хотя все равно постель менять придется.
— Описался? — спросила Оля, остановившись у моей кровати.
— Еще как! — ответила Юля.
— Мой тоже таким мокрым проснулся, — сказала Оля.
Быстро расстегнув булавки, Юля осторожно развернула мой подгузник.
— Предыдущие девчонки были правы, — усмехнулась Наташа, раглядывая меня между
