концом в Витину дырочку и чуть-чуть потыкав, чтобы подразнить мальчишку, беспрепятственно вставила ручку мальчишке ... в попу.
— Вот так покрутим в разные стороны, — сказала я, улыбнувшись, как Витя неприятно поморщился.
Несколько минут я молча шуровала ручкой у него в попе, внимательно наблюдая за реакцией мальчишки. Витя серьезно нервничал — особенно когда я нажимала ручкой вниз.
«Готов» — довольно ухмыльнулась я, заметив, что мальчишка начал выталкивать ручку наружу. Я быстро выдернула намыленную ручку у Вити из попы и принялась легонько тыкать закругленным концом в детскую дырочку, словно проверяя ее на прочность. Как я и ожидала, после нескольких тычков мальчишка начал какать.
— Ну вот, — улыбнулась я, — А так отказывался от горшка.
— Ага, так ревел и упирался, — засмеялась стоящая рядом Настя, — А сейчас посмотрите, какую наложил кучу.
— Что, Витя? — насмешлив посмотрела я на мальчишку, — Тазик тебе действительно больше нравится? Не стыдно? Малыши ясельного возраста так хорошо сходили на горшок, а ты до сих пор все делаешь в тазик, как грудной.
Лариса с Настей дружно засмеялись.
— Давай, какай еще! — обратилась я к смущенному мальчишке, — Я знаю, что это не всё.
Я потыкала ручкой мальчишке в попу и он снова покакал.
— Вот так, молодец, — похвалила я мальчика, — Может потужишься и еще покакаешь?
Вместо ответа Витя брызнул из своего писюнчика короткой струйкой.
— Тоже хорошее дело, — улыбнулась я, — Только чего ты остановился?
Я легонько пощекотала Витю за яичками и мальчишка, задрыгав ногами, начал вовсю писать.
— Меня одна подруга этому научила, — пояснила я Насте с Ларисой, — Если малыш вот так останавливает струйку или просто терпит из упрямства, его достаточно легонько пощекотать между ножек, чтобы пустил фонтанчик.
— Думаешь мы с Ларисой про этот прием не знаем? — засмеялась Настя.
— Ага, кого ты, Оля, тут пытаешься учить? — со смехом сказала Лариса, — Всем известно, что щекотка заставляет ребенка расслабиться и пустить струйку.
— Так забавно писает, — улыбнулась Настя, — Совсем как грудной.
— Олин семилетний сорванец сейчас и вправду от нашего девятимесячного Артёмки мало чем отличается, — согласилась Лариса.
— Так старается! — засмеялась Настя.
— И не говори, — улыбнулась Лариса, — Так писает, как будто целый день терпел.
— На публику работает, — сказала я, бросив насмешливый взгляд на красное от стыда лицо мальчишки, — Что, Витя, любишь устраивать показательные выступления? Конечно, если сидеть на горшке, никто ничего не увидит. А так, в тазик, намного интереснее — демонстрировать всем свой фонтанчик.
Все снова засмеялись. Увидев, что мальчишка прекратил писать, я снова решила подразнить ему попу намыленной ручкой. Витя обиженно скривился и заревел. Но тем не менее стоило мне вытащить ручку у мальчишки из попы, он снова покакал.
— Откуда ты знала, что это не всё? — со смехом спросила меня Настя.
— У меня на это дело чутье, — улыбнулась я, — Ну что, будем вытирать попу?
Настя молча дала мне коробку мокрых детских салфеток.
— Зачем мне целая коробка, — улыбнулась я, — Достаточно двух. Первой вытрем малышу попку. Вот так. А второй салфеткой ножки, которые он замочил, когда пустил струйку.
Осторожно опустив Витины ноги на пол, я помогла мальчишке встать.
— Теперь спать! — сказала я семилетнему сорванцу, — Все дети уже давно лежат в своих кроватках.
— Он, кстати, тоже в детскую кроватку спокойно поместится, — сказала Лариса, — Они у нас довольно большие.
Я задумалась, в чем укладывать мальчишку спать. «А что, если запеленать? — мелькнула у меня озорная мысль,
