дивана, встал перед ней на колени и обнял за бёдра: «Мамулечка, не надо, пожалуйста, ведь это же так красиво! Я же знаю откуда это началось — от тебя! Когда ты меня маленьким брала с собой в баню, и я видел тебя голой... Мне так нравилось!» «Ах, ты негодник! — рассмеялась мама — Я-то думала я его мыться беру, а он, вместо того чтобы утят пускать в тазике, женские письки рассматривает!» «Да, нравилось! И когда уж потом подрос — всё хотел тебя снова увидеть... ну, совсем голой, как в бане.... .. Такая вот навязчивая идея, неосуществлённая мечта всей жизни... «. «Ну, я полагаю, что теперь, наверное, это прошло.
Уж теперь-то ты насмотрелся их вдоволь, судя по твоим рассказам. « «Всё равно, мечтаю увидеть у тебя!» — выпалил я и припал поцелуем к прикрытому бельём маминому лобку. «Какой он мягкий!» — восхитился я — «И я уверен: у тебя он самый красивый! Можешь ругать меня, но сегодня у нас вечер откровений: я действительно мечтаю увидеть его... ну, хоть немножечко!» Мама слушала эту тираду внимательно, перебирая рукой мои волосы на голове, но глаза её уже явно помутились то ли от эротического возбуждения, то ли от заметного количества выпитого. «Ты это серьёзно?» «Да, да!» «Но ведь ты же уже столько видел... — заметила она как-то неуверенно — ничего нового для тебя не будет... « «Ну, мамулечка, покажи мне немножечко, хоть чуть-чуть... « Я понял, что отступать нельзя, сейчас или уж никогда. Такого стечения обстоятельств больше может и не повториться.
«Но это же смешно — как я тебе буду показывать? Сидя? Стоя?» «А, ты встань и сними этот халатик... Он мешает мне разглядеть тебя всю. « Мама, чуть пошатываясь, но улыбаясь, встала с дивана, сняла пеньюар... и я не мог сдержать возгласа восхищения: «Kакая же ты красивая! А, ноги, ноги-то какие!» «Да, уж верно — на свои ноги не могу пожаловаться!» Мои искренние восторги маме явно нравились; она уже сама получала очевидное удовольствие, постоянно поворачиваясь и рассматривая себя уже без пеньюара в большом зеркале платяного шкафа. Мой взгляд как магнитом притягивался к тёмному треугольнику под тонким шёлком её «штанишек». «Ну, и что дальше?» — вполне игриво спросила она. «А ты отодвинь в сторону краешек штанишек, чтобы я смог увидеть волосики... « Без колебаний, улыбаясь и глядя прямо на меня, она выполнила эту просьбу: «Вот так?» «Потрясающе... « «Или так?» — она оттянула трусики с другой стороны. «Да, да! А теперь приспусти их, пожалуйста, только не сразу, медленно, сначала наполовину!»
«Ну, ты — гурман! Тебе бы режиссёром быть... « «В порнотеатре, где ты была бы звездой! Народ бы валом валил!» «А так тебя устроит?» — по тону я понял, что она сама уже «завелась» не на шутку...
[Я много раз замечал, что женщинам — если только они настоящие! — страшно приятно смотреть как мужики от них балдеют; это им льстит необыкновенно и придаёт уверенность в силе собственного обаяния и сексуальности. ]
... Она медленно опустила трусы до середины лобка, а потом резко стащила их вниз и секунду-две я с восхищением смотрел на то, что действительно много лет мечтал увидеть — красивый аккуратный треугольник темных, густых и чуть вьющихся волос. Мама смеясь надела трусики обратно и спросила: «Ну, что — сбылась мечта? Увидел, наконец? Ну, и каков результат?» «А, вот какой!» — я рывком расстегнул молнию на джинсах, и мой окаменевший хуй буквально выпрыгнул наружу.
Я ожидал чего угодно, только не такой маминой реакции. Она как будто оцепенела, и как загипнотизированная, молча, не отрываясь, смотрела на предмет моей некоторой гордости. Отступать было некуда. «Будь что будет!» — подумал я, продолжая держать в руке стоячий хуй и чисто рефлекторно слегка подрачивая его. Мама молча, двигаясь как сомнамбула, подошла и села рядом со мной на диван. Глаза её неотрывно смотрели только на мой член и прозрачную каплю, которая уже выступила на его
