мероприятие — даем выступление в клубе «Рокси». Честно говоря, надеялись на большее, поэтому слегка разочарованы, но Дэвид справедливо заметил, что вот так сразу стадион на 50 000 людей нам никто не предоставит. Мы подумали и согласились.
Дэвид говорит, что нас должны заметить для начала. Ну да, я помню, как все начиналось дома, в Германии — сначала сингл, потом альбом, потом турне. Кажется, здесь, в Америке, все будет происходить по той же схеме. Разве что денег вложат на порядок больше.
Стою, крашусь и нервничаю. Я вообще ужасно нервный тип, не знаю даже, как меня Том терпит.
Том...
Мое солнце...
Мое счастье...
Моя любовь...
Что ты делаешь сейчас? С самого утра ушел куда-то, едва чмокнув в щеку на прощание. Блин, даже мама с Гордоном целуются горячее, а они уже сколько лет вместе...
Том...
Вернись ко мне скорее, ладно? Я скучаю...
* * *
Мне жарко, жарко, жарко, жарко.
Я стою на сцене, в наушниках воет гитара Тома и колотится бешеным пульсом барабанный стук. Я почти ничего не вижу, прожектор слепит глаза, боюсь свалиться с края сцены.
Кричат фанатки, размахивают руками, швыряют на сцену игрушки и нижнее белье. Блин, вот картина когда-нибудь будет — Билл Каулитц спотыкается о чьи-то трусики и летит вниз головой со сцены!
Пользуясь перерывом между песнями, поворачиваюсь к залу задом, крепко зажмуриваю глаза и резко открываю. Еще и еще раз. Это почти помогает — в глазах уже не кружат разноцветные искры, и я различаю силуэты Тома и Георга.
Последняя песня — «На твоей стороне».
Они кричат еще громче, я делаю вид, что смотрю в зал, что посвящаю песню нашим поклонницам... Что ж, может, раньше так оно и было — тогда, когда я искал свою единственную любовь. Не зная, что она рядом... Так близко, как только можно себе представить...
Оглядываюсь на Тома. Он, не отрываясь, смотрит на меня и улыбается едва-едва, самыми уголками губ. Только для меня.
* * *
Концерт окончен, мы сгрудились в гримерке — я, Том, Густав, Георг, Дэвид, Наташа и еще куча народу. VIP-фанатки, всеми правдами и неправдами отвоевавшие пропуск за сцену, столпились у дверей и строят нам глазки. Уже добрых пять минут возле Тома трется какая-то блондинка. Я, конечно, все понимаю, но вот так нагло тереться об моего Тома грудью — это уже вообще ни в какие рамки не лезет! Вот только... Что я могу сделать? Подойти и вцепиться ей в волосы? Представив себе эту картину, начинаю тихо давиться от смеха. Немного успокаиваюсь и продолжаю смотреть на своего брата и его слишком уж преданную фанатку.
— Что, хочешь со мной сфотографироваться? — мурлычет Том и кладет руки ей на живот, обнимая сзади.
Эй! Ты что делаешь?!
Я замираю в шоке. Мне больно... Я не ожидал...
Том замечает мой взгляд и виновато опускает глаза — мол, прости, работа такая...
Понимаю, понимаю, я все прекрасно понимаю, но мне-то от этого не легче! Подрываюсь с дивана и быстрым шагом иду в туалет. Почти бегу. Убегаю. Заскакиваю в кабинку, закрываю за собой дверцу и прислоняюсь к ней спиной.
Мне больно. Но от чего? Как будто я в первый раз наблюдаю такие картины, честное слово... Блин, но ведь раньше все было по-другому... Я совсем запутался.
Стук в дверь.... Голос Тома:
— Билл, открой.
Открываю, впускаю его в тесную кабинку, ставшую ненадолго моим маленьким миром. Он молча обнимает меня, прижимает к себе изо всех сил, виновато тычется носом в шею.
И вдруг отрывается от меня. Смотрит мне прямо в глаза, прямо в центр зрачков... и молчит... Самое странное — молчит...
Вдруг резко впивается в мои губы, буквально набрасывается на меня, почти кусает. Это так неожиданно, что я теряюсь, я даже не знаю, как отвечать ему. Он больно теребит мои губы, распаляясь все сильнее и сильнее, мне даже становится страшно. Я провожу ладонями по его спине, но это не успокаивает его ни капли, а наоборот, зажигает еще
