блюли преданность клубу, и за всякую измену сурово карали. Тогда — кто? Вина падала на Алика, и ему надо было представить следователю новую кандидатуру. Алик упирался до последнего момента, и расколоть его поручили Ростиславу Вячеславовичу.
Алик со страхом ожидал с ним разговора. Все эти прокуроры-следователи — пустяк. А, чтобы сохранить в тайне свои связи с Анной Ивановной и Вероникой, генералу надо нагло лгать, смотреть в глаза, и не моргать...
— Тебе плохо жилось в моём доме? — устало опускаясь в кресло, спросил генерал.
— Виноват, Ростислав Вячеславович, — несмело ответил Алик.
— Я тебе не Ростислав Вячеславович, а товарищ генерал! — резко определил он дистанцию в разговоре.
— Виноват, товарищ генерал! — стал по стойке «смирно» Алик.
— Свою вину ты ещё не осознал, и вряд ли когда-нибудь до конца осознаешь. Любишь баб — женись на равной себе! Так нет, ему подавай жену командующего, не ниже!
Почти все командирские жёны лежали в госпитале, это было известно самому последнему солдату в дивизии. И то, что мужья их больны — тоже. Но генерал говорил только о жене командующего... Не знать об остальных он не мог... Может, хотят замять дело, и он пытается помочь Алику, намечает линию его поведения, подсказывает правильный ход на следующем допросе?
— Это Клара Сергеевна меня заразила.
Алик, как учила Анна Ивановна, прикинулся дурачком. В том, что генерал упомянул только жену командующего, он усмотрел некую мудрость, и у него появилась надежда. Ведь если командующий дивизией, вместе со своей женой, лечится от гонореи, у начальника штаба открывается перспектива повышения в должности! Тут только надо умело действовать, ничего лишнего не говорить, чтобы не накликать беды. Надо вести себя правильно, а там Анна Ивановна что-нибудь придумает, и отстоит его перед мужем...
— Ты что, хочешь сказать, что жена нашего командующего — блядь? Я допускаю, что её мог соблазнить такой красавец, как ты, но чтобы она пошла по рукам... Это ты, братец, переборщил. Сейчас ты мне скажешь правду, или я за себя не ручаюсь... Ты, верно, забыл наш уговор?
Алик слушал, и не мог понять: серьёзно говорит генерал, или паясничает. Интуитивно он чувствовал, что генерал чего-то от него добивается, а вот чего — не мог сообразить. Впрочем, какая разница! Сейчас важно не это, а то, какое он примет решение. И не разобравшись в ситуации, он нагло заявил:
— Кроме неё и вас, я ни с кем не был!
— А вот это ты лжёшь! — жёстко рявкнул генерал с такой интонацией в голосе, что Алик вздрогнул, и побледнел.
Вроде, обычные слова, но произнесенные другим тоном, они прозвучали так угрожающе, и произвели такое гнетущее впечатление, что Алик поверил, что генерал сможет командовать дивизией... Дивизией... командовать... Значит, я сказал что-то не то... Ну, да, чтобы иметь право командовать дивизией, он не должен трахаться в задницу... Но генерал не дал ему нащупать правильную нить разговора:
— До этого момента я тебе верил. Надеялся, что скажешь правду. А после такого наглого заявления... Кто же заразил остальных восемь? Не ты?
У Алика подкосились ноги. Так вот в чём заключается тактика генерала... Он припёр Алика к стене, и дальше отступать некуда. Надо собраться с мыслями, выиграть время, где-то рядом должно быть спасение!
— Вы уверены, что хотите знать правду? — спросил он.
Генерал понял двусмысленность вопроса, и взбесился:
— Встать! Смирно! — скомандовал он генеральским голосом.
Алик вскочил, как ужаленный, вытянулся в струнку.... За год жизни в этом доме он привык к ласковому обращению с ним и со стороны генерала, и, тем более, со стороны генеральши, не говоря уже о Веронике, и сейчас, в этой огромной, пустой комнате, наполненной многократно повторяемыми эхом криками генерала, чувствовал себя одиноко и
