аккуратный, глазищи зеленые, как у настоящей кошечки, волосы русые, отчаянно кудрявые и недлинные — до затылка, от силы до плеч.
Впервые я увидел Китти, когда она сидела с гитарой и пела. Пела она так терпко и хорошо, что внутри дрогнуло, и я был уверен, что это юная звезда, прибывшая на фестиваль; но в программе Китти не числилась, не стремилась туда попасть — и вообще, как выяснилось, оказалась здесь почти случайно.
Они с Вивиэн называли друг друга «сестричка», хоть ни капли не были похожи. Меня остро интересовало, какие отношения связывают патлатого Тесака, томную русалку Ви и босоногого котенка Китти. С Тесаком и Ви было все понятно: они истомно целовались, слюнявя друг другу полголовы, и Тесак прилюдно мял Ви сиськи, вынуждая ее истерически хихикать и выгибаться; но с Китти все было странно. Я еще не знал тогда нравов хиппи и пытался вникнуть, почему и Тесак, и Ви, и другие парни и девушки так чувственно чмокают ее в губы, а она порывисто вытягивается им навстречу, стараясь соответствовать.
Вечером второго дня, когда все мы уже перезнакомились, я зашел к ним в фургон за сухим горючим — и отпрянул обратно.
Хихикая, Тесак завалил совершенно голую Китти на спину, а Ви, полуотмытая от краски, лезла к ней с каким-то тюбиком. «Ннннееее!... « — мяукала Китти сквозь смех, стараясь лягнуть Ви босой пяткой, маленькой и розовой, как хомячок.
«Вмешаться?... Уйти?... « Мысли мелькали, наталкиваясь друг на друга; но поздно — меня увидели, и Ви простонала:
— Мэйсон, ну хоть ты скажи ей!...
— Что?
— Они ее и так уже изгрызли всю, живого места нет...
— Кто? Кого?
— А она не хочет мазаться... Репеллентом... О, полюбуйся! — Ви ткнула пальцем в начесанный комариный укус на ноге Китти, у самой ее голой пизденки. — Думаешь, тебя с такими волдыряками будут мужчины хотеть? А? Мэйсон, ты будешь ее хотеть такую, вот такую вот — вреднючую, изгрызенную, упрямую зачуханную котицу?..
Наверно, никогда еще у меня не было такого дурацкого вида, — учитывая, что хуй, опустошенный в пикапе, снова рвал мне джинсы. — Ну скажи ей, чтоб она мазалась... Ты большой, она тебя послушает, — тянула Ви, и я послушно сказал Китти: — Эй! Быстро мажься! А то тебя... — глядя, не отрываясь, на ее пизду, голую, пушистую, зиявшую пухлым веретеном меж задранных ног.
— Не хочууууу!... Он такой вонююююючий... Как дерьмо, — капризно мяукала Китти. У нее были совсем детские груди, крепенькие и твердые на вид, как недозрелые персики или орешки, с большущими сосками, похожими на бутоны бледных цветов в пойме Миу. Я сто лет как не видел таких юных девочек голышом, и мне стало совсем не по себе.
— ... Ооо, да ты уже готов, амиго мио. А ну-ка... Тесачок, справишься с котицей? Нам нужно выйти. На маленький приватненький разговорчичек... — Ви отдала ему репеллент и двинулась к выходу — на меня. Тесак игриво хохотнул.
Я вышел, все еще не понимая, что за «разговорчичек». Спрыгнув с фургона, Ви вдруг повисла у меня на шее и вцеловалась в меня плотными губами, жадными и пекучими, как огонь.
... Когда она оторвалась, я стоял, пошатываясь, и глотал воздух. Она говорила мне, задыхаясь, как и я:
— А ты ничего... Умеешь... Девушка есть?
— Девушка? — Я даже не понял, о чем она.
— А впрочем, неважно. Она меня простит. И тебя. А ну-ка... — выгнувшись, она потянула с себя блузку, обнажив два своих сладких манго. В глазах ее плясали черти. — Чего стоишь? Ты, летаргия, тень отца Гамлета!... — и она нагнулась к моим штанам, ловко выпотрошив оттуда хуище с яйцами.
— Ооооо! Ууууу! Ну и таранчик! Куда там Тесаку! Мммм... — она ныла и улыбалась, предвкушая удовольствие, и тянула с меня футболку, и насаживалась животом мне на хуй, разбухший, как бревно...
Вокруг полыхал закат, желтый и дикий, будто мы были в джунглях; рядом ходили, смеялись, пели, жгли костры...
— Нас увидят, — стонал я.
— И классно! Обожаю, когда смотрят. Эй!... — она махнула рукой какому-то парню. —
