возрастов, и голова у меня шла кругом. Несколько хорошеньких девушек, разрисованных до ушей, бродили с голой пиздой и млели от того, что это можно. Пару раз я видел секс — и не мог себя заставить пройти мимо, и пялился, как идиот, на бесстыдные молодые тела, барахтавшиеся в траве и в воде.
_________________________________
*Табла — индийские деревянные барабаны. — прим. авт.
Купание здесь было особым делом, пожалуй, главным после любви и творчества. Круглые сутки мелкая, заросшая кувшинками речушка Миу пестрела мокрыми телами — в юбках, в платьях, обтягивавших бедра и сиськи, и совсем без всего. Решив, что я ничего не теряю, я тоже стянул трусы — и пожалел об этом, когда мой дрын вытянулся, как коряга. Вивиэн и Китти не было, и я, потолкавшись среди голых сисек, вылез на берег. Купание в ледяной Миу было адски приятно, но отобрало все силы, и я дополз к своему пикапу, как улитка, и тут же завалился дрыхнуть.
Вечером Ви усадила меня на складной стул, и мы снова еблись на виду у всех. Она для этого случая разделась догола, и я подыхал от вкусноты и вседозволенности, проебывая ей влажную, вкусную пизду до самого сердца.
Я мусолил и смаковал Ви, голую и молодую, гибкую, как пантера, лизал ей лицо, трепал сиськи, которые становились тем туже и тверже, чем больше я трепал их, рылся в ее русалочьих волосах, мял ее всю, как живую голую куклу... Ви мычала, морщилась — и вдруг вскочила с меня, хлюпнув пиздой:
— Ааууу... Что-то сегодня больновато, видно, мэ подошли... Точно! — она ткнула в кончик моего хуя, вымазанный в крови.
Прежде чем я успел что-то сообразить, она крикнула — Киттииии!... Ничего, сейчас найдем зама, — сказала она мне, подминая сиськи руками. Из-за фургона вышла Китти, и Ви сказала ей, будто говорила самую обыкновенную вещь на свете: — Сестричка, у меня мэ, мне больно. А ну-ка... глянь, какой боец! Он достанет тебе до маточки, тебе будет офигезно, как в раю, и ты лопнешь от кайфа. Не думай, Мэйсон, она хоть и зелень, но вкусненькая, не хуже меня. Только осторожно, не порви ей ничего, она ведь совсем котенок...
Ви отошла, и не думая отворачиваться, а усатая Китти стала около меня. Щеки ее горели.
Я был в шоке и не знал, что делать и говорить. Китти с ужасом смотрела мне между ног: ей было и стыдно, и страшно, и очень хотелось попробовать, и еще ужасно хотелось, видно, быть взрослой и вкусной, как Ви. Оглянувшись на нее, Китти стала раздеваться: обнажила свои тверденькие орешки, двигаясь грациозно-неуклюже, как все подростки, — а затем и пизду, волосатую, дикую, как у зверя. Снова глянув на Ви, голая Китти подошла ко мне, заглянула мне в глаза...
« Стоп!... Нельзя!... Не надо!... « — кричало во мне; но вместо того я положил руки ей на бедра, притянул к себе и лизнул орешек груди, бледный и тугой, как почка.
Секунда — и я слюнявил ей соски, один и другой, а Китти дрожала, пищала и подставлялась мне. Сто лет, как в моих руках не трепетало такое юное существо, и я потерял голову. Мы лизались дико и неуклюже, по-зверячьи: я — сидя, Китти — нагнувшись ко мне, как к ребенку.
Я пощупал ей пизду: она была мокрой, хоть выкручивай, но для верности я подрочил ее. Голая Ви наблюдала за нами и давала советы:
— Залазь на него верхом... как на жеребца... вот так... Круто, ты классно возбудилась, сестричка, ты супер!... А теперь надевайся, давай, только осторожней... Мэйсон, помоги ей!... — и я помогал: вставлял хуище в мохнатую пизденку, и Китти, подвывая, надевалась на меня и обтягивала мне хуй своим узком нутром, тугим, как чулок.
Проткнув ее до упора, я заглянул ей в глаза. Они были перепуганные, дикие и сумасшедшие. Легкая, тонкая Китти, напяленная на мой хуй, смотрела на меня просительно, даже умоляюще. Приоткрытый рот ее блестел от слюны. Недолго думая, я притянул ее к себе и прильнул к губам.
Китти неуклюже отвечала мне, стараясь «соответствовать», но я навязал ей нужный ритм, истомно-сладкий, без лишних нервов, влизался языком в ее
