не смотрели? — по-прежнему улыбаясь, шепотом поинтересовался Петькиным мнением «старший солдат» Паша.
Петька подумал... когда они с Мишкой дрочили, они друг на друга смотрели... ну, и что? — и ничего, — подумал Петька.
— Я не знаю, — прошептал Петька — А тебе как лучше?
— Мне всё равно... , — шепотом отозвался солдат Паша; он прикоснулся губами к Петькиному уху, и от этого легкого горячего прикосновения по телу Петькиному словно пробежала огненная змейка.
— Мне тоже всё равно... , — прошептал Петька.
— Ну, тогда пусть смотрят, — тут же решил этот вопрос «старший солдат» Паша.
Петька вдруг почувствовал, что от сильного возбуждения член его, придавленный животом, уже немного болит — так приятно, необыкновенно приятно было ему, Петьке, это возбуждение... и тут совершенно неожиданно он вспомнил, как весной за школой сцепились два старшеклассника — стали драться, и один другому, угрожая, кричал: «я тебя, пидора, в жопу выебу!», и еще кричал: «я тебе, пидору, очко порву!», и — неожиданно вспомнив это, Петька с тревогой посмотрел на солдата Пашу:
— А мне больно не будет?
— Больно? Может быть, чуть-чуть... в самом начале, — честно предупредил Петьку «старший солдат» Паша. — Но это та боль, которая может стать удовольствием... спроси об этом у Толика — он знает... Толян, ты слышишь? Ответь Петюне! — приказал «младшему солдату» Толику «старший солдат» Паша.
Петька, стрельнув глазами, посмотрел на Толика.
— Точно, Петя, точно! — Толик, ничуть не смущаясь, весело рассмеялся. — Сначала, правда, глаза округлиться могут... и даже очень сильно могут округлиться — так, что может показаться, что они, глаза то есть, из орбит вот-вот вылезут... а потом ничего — терпеть можно. Всё, Петя, относительно в этой быстро текущей жизни... и всё растяжимо, — философски добавил Толик, весело глядя на лежащего на животе Петьку.
Не сговариваясь, Толик и Рома разом встали — поднялись с ящиков, на которых они сидели у двери, и Толик тут же наполовину прикрыл дверь, отчего в вагоне сделалось сумрачно; они подошли к помосту; Саня, чуть отодвигаясь в сторону, сел на помосте, скрестив перед собой ноги; а солдат Паша, став на колени, подсунул руки Петьке под живот — взялся за резинку шорт...
Дальше всё произошло так, как и должно было произойти: солдат Паша стащил с Петьки шорты, зацепив их вместе с трусами, и, легонько похлопав Петьку ладонью по голой упругой попке, аккуратно оттопыренной двумя полушариями, сильными руками перевернул Петьку на живот. Член у Петьки стоял, упруго вздыбившись полуоткрытой головкой, и был член не очень большой, но ровный и необыкновенно твёрдый, — обтянутый тонкой нежной кожей, член у Петьки стоял совершенно бесстыдно, даже вызывающе, однако Петька не предпринял ни малейшей попытки хоть как-то стояк свой прикрыть; доверчиво глядя на солдата Пашу, Петька вопросительно улыбнулся, словно спрашивая своей улыбкой: да? всё нормально? всё так?
— Ух ты, какой у тебя пацанчик... , — весело проговорил солдат Паша и, двумя пальцами взяв горячий Петькин член, до конца обнажил алую чистую головку. — Толян, пососёшь? Писюн чистенький, как у ангела...
«Младший солдат» Толик, весело сверкнув глазами, вмиг залез на помост, и Петька не успел даже толком сообразить, что к чему, как солдат Толик, наклонившись над его членом, вобрал член в рот... и — вздрогнув от удовольствия, Петька невольно зажмурился, двинув бёдрами навстречу горячему влажному рту «младшего солдата» Толика... а когда он открыл глаза, стоящий на коленях «старший солдат» Паша уже приспустил с себя вместе с брюками трусы, и возбуждённый его член — длинный и толстый, с обнаженной, на шляпку гриба похожей темно-красной головкой — торчал, как скалка, мелко подрагивая на весу; Петька впервые видел
